Она залпом допила остывший чай и пошла чертить.
* * *Глава 7
Когда солнце поднялось достаточно, чтобы это стало заметно при включенном свете, Вера поняла, что опять сбила себе режим. Встала из-за стола, со скрипом выпрямив спину, добрела до холодильника, открыла… закрыла и поставила чай. Ей ничего не хотелось.
Вечером она опять чуть не разревелась над чертежами, попытавшись начертить «Катюшу», ей казалось, что уж это она осилит.
«Казалось-казалось, оказалось — показалось.»
Без точных размеров любой чертеж превращался в художественное видение данной темы лично госпожой Вероникой. Её это бесило. Сначала. Потом она брала себя в руки, собиралась с силами и пробовала много-много раз… и видела раз от раза меняющееся художественное видение.
«Когда господин министр вернет мне телефон, я сразу же… а собственно, когда он мне его вернет?»
Вероника погрузилась в мысли о том, что господин министр мог найти в её телефоне и как мог это воспринять… потом вдруг рывком очнулась от мыслей, понимая, что чайник давно кипит.
«Мне нужно пойти поспать.»
Заварила себе крепкого черного чая, взяла чашку в зал и опять начала перебирать чертежи. В аккуратной стопке в левом углу лежали законченные чертежи швейной машинки, которые она пока не решила, кому отдать. Мастер Валент хорошо справился с мясорубкой, но мастер Ефим ей необоснованно нравился чисто по-человечески. Вера решила, что дождется результата по электрической точилке, и тогда примет окончательное решение.
«Эту стопку надо как-то подшить.»
Убрав с глаз долой корявую «Катюшу», Вера взяла новый лист и быстро начертила обыкновенный канцелярский зажим для бумаг — она спрашивала, здесь такого ещё не придумали. Отложила в стопку приготовленных для последнего мастера, она не помнила его имени, но помнила, что точилки он сделал нормально и дёшево, хоть и не очень красиво и не точно по чертежу.
«Пусть делает канцелярские мелочи.»
Отпила чая и поняла, что он остыл, хотя казалось, что она чертила очень быстро. Посмотрела на часы — половина десятого.
«Лечь спать сейчас? И опять сбить себе режим?»
Быстро допив терпкий холодный чай, Вероника решила, что лучше она как-нибудь дотерпит до вечера и ляжет около десяти.
Начертила скрепку. Начертила папку со скоросшивателем и дырокол. Начертила, хоть и с трудом, китайскую кисточку-маркер, в которую заливаются чернила, как в перьевую ручку, а пишет она гибким острым кончиком — ей присылал такую Нэрди, ради прикола. Пригодилось.
Попыталась начертить «Паркер», но быстро сдалась — у неё кружилась голова от непрестанного всматривания в черно-белый чертеж.
Заварила ещё чая и подошла к окну, без мыслей всматриваясь в солнечный город и ощущая внутри тяжелый мутный осадок от вчерашнего вечера. Ей так не хотелось об этом думать, что она не стала даже пытаться лечь спать — знала, что не уснет, а будет вертеться и варить в голове каждую его фразу, пытаясь отыскать новый смысл и накручивая себя всё сильнее.
«Он будет делать вид, что спит со мной, потому что это удобно.»
Ей хотелось выйти. Хоть куда-нибудь, просто вырваться из этих стен под небо. Хотелось сделать что-то доброе для кого-то благодарного, что-то стоящее и что она точно сможет сделать хорошо, без малейших сомнений. Постоянное ощущение, что она как Призванная всем кругом должна, давило. И тем тяжелее было видеть, что она действительно бесполезная Призванная — нормально у неё получалась только всякая ерунда, а техника и оружие пока стопорились на этапе вникания в детали.
«Если в гостях у цыньянского императора сидит Морфеус, он меня сделает в вопросах техники, не напрягаясь. И что я ему противопоставлю? Тортики? Ха.»
Залитый солнцем город давил на глаза, вызывал головную боль. Ей захотелось в ванну, горячую, пенную, с густым запахом трав и меда.
«Здесь нет пены для ванн.»
Решившись, она отставила недопитый чай и пошла набирать ванну, она знала, что если выпустить весь бак, то наберется ровно три четверти, поэтому поставила на печку две самые большие кастрюли, чтобы потом добавить кипятка и оставить в баке чуть-чуть, чтобы ополоснуться. В результате получилась такая парилка, что в ванной было тяжело дышать, а вода до красноты обжигала кожу. Вероника удовлетворенно улыбнулась — именно этого ей и хотелось, согреться.
«В этом мире слишком холодно. Во всех смыслах.»
Повздыхав о пене, она решила пойти на компромисс и откопала в косметичке пробник духов, накапала немного в воду и блаженно вдохнула полные легкие — запах заполнил всю маленькую комнату, примирив с отсутствием пены. Принесла халат, сбросила одежду и медленно погрузилась в обжигающую воду, чуть не застонав от блаженства — она настолько привыкла постоянно мерзнуть, что почти перестала это чувствовать. Сейчас, лежа по шею в кипятке, она смогла наконец расслабиться и ни о чем не думая, просто наслаждаться покоем…
В дверь ванной постучали. Громко.
Вера ощутила пронзительно-острое желание достать револьвер и выстрелить сквозь дверь, не задумываясь и не разбираясь.
— Что случилось? — хрипловато рыкнула она, с той стороны донесся приглушенный голос Эйнис:
— У тебя всё в порядке?
«Да, было. Пока ты не пришла.»
— Да, у меня все в порядке. Что-то случилось?
— Ты там третий час сидишь, Шен волнуется.
«Третий час?»
Вероника приподнялась, чувствуя, как кружится голова, поняла, что вода немного остыла и вообще она, похоже, умудрилась уснуть, потому что картинка в глазах имела странный синеватый оттенок, а в голове немного шумело. С трудом поднявшись, Вера выбралась из ванны и, не вытираясь, надела халат, обулась и открыла дверь, устало посмотрела на Эйнис:
— Что?
— У тебя точно всё нормально? — нахмурилась девушка, Вера кивнула:
— Точно.
У неё ощутимо кружилась голова, если бы она не держалась за дверь, её бы штормило, как пьяную. Но говорить об этом блондинке Вера не собиралась. Эйнис зажмурилась, глубоко вдыхая, улыбнулась и прошептала:
— Обалденный запах. Что это?
— Духи, — мрачно ответила Вера.
— Какие? — улыбнулась блондинка. Она выглядела такой беспричинно счастливой и излучающей радость, что Вероника невольно улыбнулась в ответ и обернувшись, взяла со стопки вещей пробник:
— Вот эти. На, дарю. — Она сунула в руку обалдевшей Эйнис духи, взяла вещи и вышла из ванной, оттерев её плечом. Пошла на кухню и набрала себе чашку воды, стала понемногу пить, чувствуя, как с каждым глотком у неё меньше кружится голова, зато взамен начинает подташнивать. За спиной раздались неуверенные шаги Эйнис, она тихо сказала:
— Вер, это, наверное, слишком дорого…
— Забей, в моем мире это копейки, даже полный пробник стоит, как пара буханок хлеба. — Она поставила пустую чашку на место и обернулась, опираясь о тумбу, увидела на лице Эйнис сомнение, мешающееся с радостью от нежданного подарка, улыбнулась и кивнула:
