— Ну посмотрите, — медленно развела руками Вера. — Насмотрелись? А теперь отвечайте на вопрос.
— Да… — тихо выдохнул господин министр, смеривая взглядом Веронику и останавливаясь где-то на уровне пояса, приподнял плечи и обреченно сказал: — Никогда не думал, что мне придется сделать с вами нечто подобное, но вы сами меня вынудили, так что не обижайтесь.
Вера ощутила пробежавший между лопатками холодок неосознанного страха и резко отступила на шаг, но поняла, что ноги её больше не держат.
* * *Она проснулась в тишине и темноте, за окном спальни горели фонари и раздавались тихие голоса прохожих. Часов на руке не было, осмотревшись, Вера увидела их на тумбочке и дотянулась, повернула циферблат к свету — восемь вечера.
«Отлично, вот и не испортила я себе режим.»
Упала обратно на подушку и с досадой глядя в потолок, попыталась представить, что было после того, как она отключилась.
«Господин мой вредный министр уложил меня спать. Снял туфли, устроил поудобнее, укрыл одеялком и даже часы снял, чтобы не надавили. Какая прелесть. Интересно, приятных снов пожелал?»
Ей вдруг горячо захотелось поверить, что он поцеловал её, даже сердце сладко сжалось и забилось быстрее.
«Нет, нет, оставьте свои глупые фантазии, госпожа Вероника. Он был потрясающе вежлив и культурен, возможно, даже чопорен. Это же господин министр, он такой ерундой не занимается.»
Тихо фыркнув, Вера поднялась с кровати, потянулась, с удовольствием напрягая все мышцы, поняла, что удивительно хорошо себя чувствует. Включила свет, взяла с тумбочки часы и увидела на ней пояс господина министра — не забрал. Пояс был сложен немного не так, как складывала она, так что Вера решила, что он его либо случайно столкнул на пол, либо взял, а потом передумал и вернул на место.
«И что из этого мне было бы приятнее?»
Нервно усмехнувшись, Вероника пошла в ванную, выпустила остывшую воду, привела себя в порядок и пошла на кухню. Ляпнула себе остывшего борща в чашку, сунула туда чайную ложку и пошла за стол, стала лениво перебирать чертежи, пытаясь вспомнить, на чем остановила свои вчерашние мучения. На «Катюшу» было больно смотреть, Т-34 достал до такой степени, что она собрала все чертежи техники и спрятала в ящик стола, чтобы они даже на глаза не попадались, начала перебирать канцелярскую мелочевку. Доела борщ и поставила чашку на угол стола, взяла себе новый лист и стала чертить степлер, от злости надавливая на карандаш куда сильнее, чем следовало бы.
«Что оставил после себя в этом мире мастер Аскольд? Магию и кучу учеников, продолжающих его дело. Что оставил Бешеный Тэдди? Огнестрельное оружие, регби и классные ботинки. Они изменили мир. А я? Как меня запомнят, как изобретателя мясорубки? Ха.
Впрочем, они были удачные Призванные, они прожили здесь полжизни. А неудачных призванных было море, от них никто ничего не ждал и не требовал. И я ещё могу попасть в их число, ещё даже месяц не прошел.»
Она вдруг отчетливо вспомнила тихий напряженный голос господина министра: «Три недели. Мы знакомы три недели». Стало жарко и душно, она бросила карандаш и с беззвучным стоном схватилась за голову.
«Как моя жизнь могла превратиться в… вот это всё?
Постоянная неопределенность, психологическое давление завышенных ожиданий, непроходящее ощущение, что каждый мой шаг под контролем.
И конечно же, мой обожаемый господин министр, любитель недоговаривать и делать всё, что ему хочется и так, как ему хочется. А я должна сидеть здесь в четырех стенах и ждать его, как собака, радостно бросающаяся на грудь у порога.
И самое гадкое, что я действительно каждый раз рада его видеть, что бы он ни сделал вчера.»
Она замерла, прислушиваясь к шагам в подъезде — кто-то поднимался по ступенькам, остановился у её двери. В замке заскрежетал ключ и Вера похолодела, в который раз подумав о том, что она здесь, а кобура — в спальне.
«Можно подумать, меня это спасет, если меня придут убивать маги. Артура так никому и не удалось пробить.»
Дверь открылась и в квартиру вошел господин министр, беззаботно улыбнулся Вере и чуть склонил голову:
— Госпожа Вероника.
Она выпрямилась, откидываясь на спинку кресла и угрюмо кивнула:
— Ага.
Он закрыл за собой дверь, снял куртку и повесил на вешалку, каким-то неуверенным жестом поправил волосы и смущенно улыбнулся:
— Как вы?
— Отлично, — невесело усмехнулась Вероника, с сарказмом приподняла брови и прошипела: — Выспалась, отдохнула, было так удобно и тепло. Спасибо вам огромное, господин министр.
Он с виноватой улыбкой опустил глаза, пожал плечами и подошел ближе, оперся о стол и наклонился, игриво заглядывая в глаза Вере:
— Вы так на меня злитесь, что даже не угостите чаем?
Вера смотрела в его абсолютно бессовестные глаза и пыталась сосредоточиться на том, чтобы не начать улыбаться — это была бы капитуляция, он бы сразу понял, что она не злится.
«Какие красивые у него глаза…
Такой необычный цвет, черный ободок, темно-коричневый край и яркий, карий центр, почти красный. Я никогда раньше не обращала внимания. Или мы редко общаемся при ярком свете, или он редко смотрит мне в глаза.»
Он улыбался все обольстительнее, она не выдержала и тоже улыбнулась, опустила голову, тихо смеясь и качая головой, опять посмотрела на него и с наигранным возмущением заявила:
— Совести вообще нет?
— Ни грамма, — развел руками министр, Вера улыбнулась и встала:
— Ладно, чай так чай. Вам какой?
— Как обычно, — улыбнулся господин министр, разворачивая к себе лежащий перед ней чертеж. Вера фыркнула и пошла на кухню, уже на пороге понимая, что он за ней не пошел.
«Странно, он всегда идет за мной. И эти глаза…»
Она чуть не споткнулась от внезапного озарения, но заставила себя зайти в кухню и только там остановилась, задыхаясь от шока и возмущения. Память подбрасывала все новые мелочи — почему он пришел через дверь, а не через портал? Почему он снял куртку, он никогда её не снимает. Да, обычно он приходит без верхней одежды, но если так получается, то все время сидит в ней. И двигался он как-то не так… Почему она не узнала его шаги в подъезде? Ведь слышала.
И глаза… Ну ладно цвет, черт с ним. Ресницы. Вера точно помнила, что он обжег бровь и ресницы в ту ночь, когда обещал справиться за час, а пришел только утром. Конечно, они с тех пор отросли, но кончики так и остались обожженными, а у… этого человека все ресницы были одинаковые.
«Это не он, это его двойник… Как он мог?»
У неё руки затряслись от злости, если бы господин министр вошел сейчас в эту дверь, Вера бы на него бросилась.
«Значит, нашухарил и в кусты, да?
Подослал вместо себя подделку, снабдил инструкциями и поручил разрулить
