Стало совершенно очевидно, что миротворцы не оставят их в покое, пока не получат желаемое. Им был нужен козел отпущения, и не остается ничего другого, кроме как дать им его. Решение, которое принял Бенджен, не далось ему легко, но оно казалось самым логичным и безопасным, хоть и не самым правильным. Его просили думать о будущем, а не о морали. Так что выбора не оставалось.
========== Глава 13 ==========
Собирать карточный клуб, чтобы обсудить это решение или попытаться найти другой выход, было слишком опасно. Так что вся ответственность за такой неоднозначный и, без сомнений, жестокий шаг лежала только на Бенджене. Он взял бутылку виски, прихваченную из столицы, и, чувствуя тяжесть всего мира на своих истощенных плечах, отправился в лавку Фредерика Ленца.
Деревянная дверь отворилась, звякнув колокольчиками. Глаза Ленца, сидящего подле витрины с мясными изделиями, удивленно округлились. Он поднял свое грузное тело, пытаясь не корчиться от мучительной боли, и протянул ему большую лохматую руку для пожатия.
— Здравствуйте, сэр, мне нужно с вами поговорить, — Бен вынул из глубокого кармана пальто бутылку и поставил ее на стеклянную поверхность.
— Хотя бы раз, Стилл, ты мог бы придти просто так, чтобы поздороваться, и не скидывал бы на меня новые проблемы. — Ленц выглядел не раздраженно, а, скорее, устало, но кивнул в знак согласия.
Мужчина направился к двери, послышался щелчок внутреннего замка. Фредерик достал из-под прилавка два стакана и предложил собеседнику стул.
— Предупреждаю сразу, если ты что-то натворил с Менсер, живым тебе отсюда не выйти.
— Боюсь, то, что я скажу, намного серьезнее, — любой другой на месте Бена уже покрылся бы румянцем до самых ушей, но парень лишь поджал губы и опустошил стакан со спиртным.
— Нет ничего серьезнее моей дочери, пора бы тебе уже это усвоить. — В глазах Фредерика мелькнул немой укор. Бенджен кивнул и, потерев переносицу, начал заново прокручивать в голове уже подобранные слова.
— Этот поиск беглеца из Капитолия…они не остановятся. Еще несколько недель без поставок продовольствия — и сотни нищих начнут умирать прямо на улицах. Мы должны вмешаться, пока миротворцы не начали копать глубже, иначе могут полететь головы, не только наши, но и десятков невинных.
Теперь выпил Ленц, прежде чем подать голос:
— Ты замешан в этом? Или есть другая причина, почему ты считаешь, что они могут пришить все это нам?
— Д-да, но дело не только в этом. Если бы была хоть какая-то вероятность, что они ограничатся мною, я бы уже сдался, но вы и сами знаете, что Капитолий не позволит предать огласке предательство кого-то столь известного. У них не получится просто казнить меня, это вызовет протесты тысяч недовольных. Так что, я почти уверен в этом - мне найдут замену. И мы не можем знать, кто это будет, вряд ли кто-то один. Миротворцы всё сделают, чтобы обвинить как можно больше людей из моего окружения, заставят меня расплатиться по полной, но не дадут мне умереть. У меня есть причины опасаться, что они могут нащупать связь между мной и революционерами из столицы и других Дистриктов…
— Поэтому ты решил, что нужно обвинить меня.
— Да, сэр, — Бен опустил взгляд на свои длинные пальцы, наматывающие круги по ободку стакана, и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. И всё-таки, на деле сказать это оказалось легче, чем он ожидал.
— Мне нужно быть уверенным, что они не тронут Менсер.
— Мы сможем обеспечить ей безопасность. Я долго думал об этом и не нашел причин, по которым им могла бы понадобиться и она тоже. Я так же полагаю, что они будут даже рады тихо избавиться от вас, с учетом вашего прошлого, мистер Ленц.
Часть его слов заглушило тиканье часов. Фредерик кивнул, соглашаясь.
— Мне нужно как-нибудь объяснить это дочери, Стилл, и не надейся, что тебе удастся избежать этого. Сколько у меня времени?
— Еще пара дней. Вы сможете уладить дела и… Мы постараемся подготовить к этому Менсер.
***
Менсер давилась слезами, чтобы не высказать слабости. И Бен пытался понять, чье осуждение она боится вызвать больше: его или отца. Ленц, обнимающий за плечи дочь, которая на фоне его массивной фигуры казалась испуганным птенцом, выглядел совершенно растерянным и бессильным. Он в который раз повторял ей, что добыть лекарства у них не получится даже с помощью Бена, что ему всяко осталось жить не больше пары месяцев, и было бы куда более жестоко позволить умереть кому-то другому, у кого времени намного больше. Но она продолжала мотать головой, цеплялась пальцами за рукав отцовской куртки, и пыталась подавить всхлипы. Сила привязанности между ними даже вызывала у Бенджена толику зависти.
— Нет, нет, это всё не важно… как ты бросишь меня одну, папа? Как же я справлюсь без тебя? — Шептала она, пряча искаженное болью лицо на его груди.
Бенджен отвернулся к потрескивающему камину, чувствуя, что происходящее не предназначено для посторонних глаз. Он мысленно повторял детский стишок, что тысячу раз распевал Джуд, чтобы заглушить голоса за спиной. Из кухни пахло чем-то вкусным. Бен вспомнил счастливое лицо Менсер, ожидавшей отца к ужину, и момент, как ее взгляд резко потух, словно из нее высосали всю жизнь.
Стилл не знал, сколько времени прошло, прежде чем двери громко захлопнулись.
— Попробуй ты объяснить ей еще раз, я больше не смогу смотреть ей в глаза. — Слабо отозвался Фредерик через миг и опустился в большое кресло. Его широкие плечи поникли.
Бенджен согласился, тихо и медленно последовал по узкому коридору, невольно растягивая момент приближения к двери разглядыванием семейных снимков на стенах.
Он тихо постучал. Повторил уже настойчивее, прислонившись к стене.
— Оставьте меня, прошу вас, вы все равно не добьетесь моего согласия. — Выбора у него не оставалось, так что Бен нарушил запрет и вошел.
Менсер подобрала под себя колени и, не поднимая взгляда, продолжала рисовать невидимые узоры на темно-зеленой ткани брюк.
— Если бы был другой вариант, я бы воспользовался им, но у нас его нет, поймите же.
— Я отказываюсь понимать, вам ни за что не убедить меня в том, что мой отец заслуживает смерти больше всех остальных.
— Он вообще не заслуживает ее, Менсер, — Бен сглотнул ком в горле, медленно опустился на корточки перед ее постелью, — Но она уже наступает
