— Прав, — кивнул я.
— Сам додумался, или кто подсказал? — не унимался дед.
— Прохор посоветовал, — признал я.
— Он тебе объяснил, почему надо к нам по этому вопросу обращаться?
Пришлось пересказать разговор со своим воспитателем.
— Всё правильно тебе твой Прохор объяснил. — удовлетворённо протянул дед и достаточно жестким тоном продолжил. — Ты меня, конечно, Алексей извини, но для Рода Романовых те же самые Валькирии, которые, в большинстве своём, в сам Род не входят, являются своими, а твой Петров чужой. Смысл улавливаешь?
Я кивнул, понимая деда. Подавляющее большинство Валькирий служило Романовым по контракту. Очень хорошему контракту. Эта служба считалась элитной — кроме явного признания твоей силы и профессиональных навыков, зарабатывали Валькирии очень неплохие деньги, гораздо большие чем в армии, полиции и Корпусе, да ещё и находились на полном обеспечении Романовых. Что, в свою очередь, требовало от Валькирий абсолютной преданности. А эта преданность гарантировала Родам Валькирий определённые преференции в жизни. Сашка же Петров действительно был для Романовых чужой, с ним, если бы ни я, никто и церемониться не стал, не говоря уже про какие-то там извинения…
— Поступим следующим образом. — подвёл итог дед и снова посмотрел на сына. — Саша, в присутствии Алексея, поговоришь с этими двумя дамочками. Только не перегибай. Результаты беседы дальше вас уйти не должны. — он многозначительно смотрел на меня, имея ввиду, что Сашке всё это знать не обязательно. — И надо уже, в конце концов, закрывать этот вопрос. В пятницу, или здесь, или в Кремле, я принесу свои извинения Роду Петровых, так что обеспечь явку родителей твоего друга и его самого. Договорились?
— Спасибо, деда! — моё настроение поднялось, этот вопрос действительно пора было уже закрывать. С бабулей будем разбираться позже. — Можно я на церемонии тоже поприсутствую?
— Поприсутствуй. — отмахнулся дед. — Но только без всяких там… неожиданностей.
— Обещаю. — довольно кивнул я.
* * *Как я только зашел в дом, заметно волнующийся Прохор сразу же потащил меня в гостиную.
— Как прошло? — он дождался, когда я усядусь на диван.
— Отделался устным внушением о недопустимости подобного поведения впредь.
— Подробности! — потребовал Прохор.
Поделился.
— У меня бы ты так просто не отделался! — заявил он мне, когда я закончил. Впрочем, особой кровожадности в голосе воспитателя не чувствовалось. — Значит, Государю с Цесаревичем тебя, обормота, на поруки передали, и они теперь за всё вместе с тобой перед Родом отвечать будут? Мудро. Ты хоть, Лёшка, понимаешь, что тебе их ни в коем случае подставлять нельзя?
— Понимаю.
— Вот и веди себя соответствующим образом, чтобы отца с дедом не позорить. — Прохор был серьёзен. — Ты хоть им спасибо сказал, что так легко отделался? Явно же они постарались.
— Нет. — пожал я плечами. — Мне кажется, дед и так доволен. После правила-то. А отца правилом и поблагодарю. Как и всех остальных родичей. Ты ж меня сам учил не на словах всё доказывать, а на деле.
— Понятно. — протянул Прохор. — Вот и научил на свою голову. Что ещё было?
Рассказал и про последующую беседу с отцом и дедом.
— Правильно я тебе тогда про Валькирий всё объяснил. — воспитатель был доволен. — А то бы такого самоуправства тебе Романовы точно не простили, и внушением ты бы не отделался. А за Сашку Петрова я очень рад. Тебе надо его родителям позвонить, а я с Михеевым договорюсь, доставят их в Москву в лучшем виде. И пусть Петровы у нас тут остановятся на выходные. Ты не возражаешь?
— Лучше у Пожарских. — возразил я. — Ты не забыл, что в субботу у нас ещё одно новоселье намечается?
— Точно. — кивнул Прохор. — Тогда и Сашку вместе с ними надо к Михаилу Николаевичу переселять на выходные. Звони деду, договаривайся. Заодно за Совет Рода отчитаешься, старик явно волнуется.
Только я потянулся за телефоном, как воспитатель продолжил:
— Кстати, я в «Избу» позвонил. После обеда четверга они закрываются на спецобслуживание Его Императорского Высочества Алексея Александровича и компании. Михеев в курсе, охрану обеспечит.
— Спасибо, Прохор. — поблагодарил я.
— Не за что. — отмахнулся он. — Всё равно заняться нечем, вот и сижу тут на телефоне. Твоему управляющему соответствующее задание тоже дано, он обещался к концу недели подобрать подходящий вариант для этих ваших великосветских тусовок.
— И ещё раз спасибо, Прохор. — улыбнулся я. — Что бы я без тебя делал?
— Цени, Лёшка! — он гордо выпрямился. — И звони уже Михаилу Николаевичу.
Разговор с дедом был краток:
— Как прошёл Совет? — сходу спросил старый князь. — В Сибирь не услали на перевоспитание?
— Нормально всё, деда. — успокоил я его.
— Это хорошо. — услышал я в трубке. — Ты уже дома?
— Да.
— Приглашаю на ужин. Заодно и портрет мой глянешь, Александр его только что закончил. Так как, тебя ждать?
— Скоро буду. — пообещал я.
Прохор всё прекрасно слышал и лишних вопросов задавать не стал. Единственное, что он мне сказал, было:
— Не вздумай пешком пойти, тебе невместно. Езжай на машине.
— Хорошо. — вздохнул я.
По дороге в особняк Пожарских я успел отправить моим университетским друзьям сообщение, касающееся вечера четверга в «Избе», и начал получать ответы, что заинтересованные лица будут должным образом оповещены.
Как оказалось, Сашка писал портрет в рабочем кабинете деда, где они меня оба и встретили.
— Любуйся. — князь с улыбкой указал мне на портрет, стоящий на специальной деревянной подставке, а Сашка скромно потупился и отступил мне за спину.
Дед на портрете был изображен по пояс в своём генеральском мундире со всеми наградами, но без головного убора. Сначала мне показалось, что Сашка перестарался и Глава Рода Пожарских у него получился уж слишком серьёзным и строгим, смотрел «орлом», но потом, приглядевшись, эти ощущения ослабли, а превалирующим стали чувство собственного достоинства и самоуважения, исходящие от деда. И ведь не было никакого выпяченного подбородка или откинутой головы — типичных приёмов художников «старой» школы. Сашка умудрился как-то передать это по-другому, какими-то мельчайшими деталями и штрихами. А потом мой взгляд остановился на глазах деда. Вот уж тут талант Петрова раскрылся на полную — мудрость, доброта, острый ум, решительность и даже некоторая хитрость в прищуре полностью раскрывали личность Главы Рода Пожарских!
Я закрыл на пару секунд глаза, открыл их вновь и всё повторилось! Общее впечатление, затем портрет «раскрывался» и в финале — глаза деда, в которые хотелось смотреть не отрываясь!
— Сашка, дружище, — я повернулся к напрягшемуся другу, — ты превзошёл сам себя! Этот портрет шедеврален!
— Полностью согласен с Алексеем! — поддержал меня дед, а Петров заметно расслабился и даже улыбнулся. — Думаю, Его Императорское Величество мой портрет тоже оценит по достоинству.
— Даже не сомневаюсь. — кивнул я, вновь повернувшись к портрету, и подумал: «Вот как он умудряется так рисовать?»
Портретом мы вместе с дедом любовались ещё где-то минут пятнадцать, слушая комментарии Петрова, из которых практически ничего не поняли — специализированная лексика и профессиональные термины в описании техники написания портрета в речи моего друга просто зашкаливали! Видимо,
