— У тебя есть какие-то неотложные дела?
Я честно задумалась. Дел у меня не было. А попадаться на глаза Сэнару или Агнэ было опасно и вообще не хотелось.
— Нет.
— Тогда побудь со мной еще немного.
Приказ, очень неловко прикрытый просительным тоном, подталкивал меня к бунту.
Отказаться, вырвать руку из все еще слабых пальцев, встать и уйти…
Словно почувствовав мой настрой, он добавил:
— Пожалуйста.
Я не смогла уйти. Послушно забралась на кровать, затягивая вслед за собой второе одеяло, и застыла. Нахохлилась, чуть сгорбившись, не зная, куда себя деть.
Ксэнар молчал, чего-то дожидаясь.
Поняла я его терпеливый взгляд не сразу. И не сразу поверила, что поняла правильно.
И каких же сил мне стоило просто спросить:
— Что… прямо ложиться?
— Если тебя не затруднит, — подтвердил мои самые смущающие подозрения царь.
Я определенно не должна была этого делать.
Но опасаться уже было нечего, а под боком Ксэнара очень хорошо спалось. Была у меня даже слабая надежда, что я сумею отоспаться еще на несколько беспокойных ночей вперед.
Я легла. Сначала просто на подушку, но после спокойного уточнения: «Как лежала, пожалуйста» — переползла на царя. В этот момент я чувствовала себя просто одуряюще смелой. Все мои былые заслуги меркли на фоне столь безрассудной героичности.
— Вы же вроде уже согрелись, — исключительно порядка ради заметила я.
— Да, — подтвердил Ксэнар, ничего больше не говоря.
Некоторое время мы лежали в тишине. Я даже начала засыпать самым возмутительным образом, когда царю вздумалось пообщаться.
— Я знаю о вашем с Сэнаром плане, — нарушил он такую уютную тишину своим тревожным заявлением.
— У нас есть план? — встрепенулась я. Попыталась приподняться, но была прижата к царскому плечу тяжелой рукой.
— Уже забыла?
Я лихорадочно пыталась вспомнить, что мы могли планировать, но, кроме свадьбы — дурной Сэнаровой идеи, ничего в голову не приходило. И если это и был тот план, о котором царь знает… значит, он должен был бы считать, что я расчетливая, подлая, нацеленная на его трон стерва. В свете-то последних открытий.
Но Ксэнар меня сейчас не душил в порыве ярости, а обнимал… сильнее, чем следовало, конечно, но даже не больно. И до смертоубийства было еще очень далеко.
— А-а-а… вы не напомните? — беспомощно попросила я, окончательно запутавшись в своих страхах.
Ксэнар напомнил. Именно о том напомнил, что я не забыла и из-за чего больше всего переживала.
Не готовая оправдываться, я тихо злилась на него, не понимая, зачем поднимать эту тему именно сейчас.
Недостаточно виноватой я себя чувствовала?
— Мне ваш трон не нужен! — проговорила я решительно, испытывая странное чувство, будто повторяюсь. Пыталась вывернуться из-под его руки, сесть, а лучше встать и отойти на безопасное для моих нервов расстояние. — И титул царицы тоже. И вообще… вообще…
— Очень зря, — без тени насмешки отозвался Ксэнар. — Лежи, пожалуйста, смирно. Я не закончил.
Я еще пару раз дернулась, не смогла отвоевать свободу и вынуждена была прекратить борьбу, напряженно исподлобья заглядывая в его лицо. Знать, что он скажет дальше, мне совсем не хотелось, но и отказаться выслушать его я не могла.
— То, что ты совершила… — Я открыла рот, собираясь оправдываться, но меня жестко перебили: — Молчи. Твоя вина очевидна, тебе стоило бы уже с этим смириться.
И я затихла, вжавшись лбом в его плечо.
— Я никому не открою правды и надеюсь, ты будешь осторожна, но есть еще маг, которого мы не контролируем.
Это простое «мы» меня приободрило. Было в нем нечто такое… рождающее уверенность, что меня в беде не бросят. Несмотря ни на что.
— Вы же не думаете, что он все расскажет? Арис же не дурак.
— Я не готов рассчитывать на его здравомыслие. — Царь позволил себе колкое замечание: — Глупости пробудить Топи ему хватило.
— И что делать?
— Если о случившемся узнает род, всей моей власти не хватит, чтобы защитить тебя от их гнева. Они будут в своем праве.
— И казнят?
Я поежилась. Представлять возможный исход не было никакого желания, но страшная картина сама вставала перед глазами.
Против ожидания, больше всего меня пугал даже не гнев рода, но возможная реакция тех, кто был мне бесконечно дорог.
Что бы случилось, узнай Агнэ правду? А как бы отреагировал Сэнар?
— И казнят, — подтвердил царь. — Я мог бы отправить тебя в Серебряный город. Если выехать завтра, есть шанс, что перевал будет еще свободен от снега…
— Не надо, — тихо перебила его я. Мысль о том, чтобы уехать отсюда, бросить все то, что составляло мою жизнь, казалась куда страшнее возможной казни. Я уже однажды все потеряла и не готова была потерять еще раз. Возможно, у меня были какие-то проблемы с расстановкой приоритетов или после всего случившегося я перестала должным образом ценить жизнь… Я не могла уехать. — Я лучше рискну.
— Но я слишком эгоистичен, чтобы это допустить, — словно не услышав меня, продолжил Ксэнар. — Я долго думал, перебирал возможные варианты и нашел. Один.
И он замолчал.
Мне было непонятно, почему царь не продолжает, я чувствовала себя странно, не имея возможности заглянуть ему в лицо, вынужденная тыкаться носом в его рубашку. Неопределенность изматывала.
— И что это за вариант? — спросила я, когда терпеть стало просто невозможно.
— Я на тебе женюсь.
Сначала я не поверила своим ушам. Потом долго не верила в адекватность царя, но он упрямо не хотел признаваться, что пошутил, или так жестоко мне мстит, или его разум просто помутился от недавнего переутомления и он не понимает, что говорит.
— Топи привели тебя ко мне женой, кто я такой, чтобы им перечить? — напомнил он, взывая к моему здравомыслию и удерживая уже двумя руками, — я слишком энергично вырывалась.
— Это всего лишь глупые человеческие суеверия.
— Рагда, только статус царицы сможет тебя спасти. Ты это понимаешь?
— Не понимаю! — рявкнула я и таки вырвалась. Выпрямилась, нервно откинула с лица волосы и, глядя Ксэнару прямо в глаза, выпалила: — Я не готова брать на себя такую ответственность.
— Что? — Ему тоже пришлось сесть. Ругаться со мной лежа царю было неудобно.
— Я же все про вашу ненормальную привязанность знаю. И что будет, если вы на мне женитесь, а через пару лет влюбитесь? Повторно вдовцом станете? Или всю жизнь будете мучиться?
Ксэнар устало прикрыл глаза рукой.
— Если так хорошо нас изучила, зачем глупые вопросы задаешь?
— Вопрос не глупый!
— Рагда, по-твоему, я бы каждому простил предательство? И насколько я обезумел, чтобы предлагать выйти за меня женщине,
