За несколько минувших мгновений ворота развалили еще больше: от створок осталась почерневшая рама, через бочки и прочий мусор лезли солдаты, а защищала проем всего горстка бойцов.
Тристан попросил Веронику, чтобы Ксепира летела ровнее, а потом у нее рядом с ухом что-то мягко щелкнуло – в сердце солдата, пытавшегося перебраться через баррикаду, вонзилась стрела. Тристан успел выпустить еще две, но тут солдаты догадались, откуда в них стреляют, и сами принялись целить в небо. Вероника не стала дожидаться, пока Тристан попросит ее подняться выше, подальше от вражеских стрел.
Получился неплохой отвлекающий маневр: солдаты забыли про защитников, и те успели перестроиться. Когда захватчики сделали то же – отошли к дальнему краю плато, – Вероника даже решила, что они отступают. Но Ксепира пошла на следующий заход, и она увидела, что на плато высыпало подкрепление – точно волна муравьев из разоренного муравейника. В животе у Вероники образовался колодец отчаяния.
– Аксура, спаси нас, – прошептал Тристан.
Вероника направила Ксепиру к поселку. Пролетела на бреющем крыле над строем солдат, и те бросились врассыпную. Приземлилась у разрушенных ворот. Времени было в обрез – враги уже собирались для очередной попытки.
Тристан соскочил со спины Ксепиры, и Вероника спустилась следом. Благодарно похлопала питомицу по шее, но не стала говорить, что делать дальше – питомица знала сама. Казалось, в битве их узы обострились, точно клинок крепкого оружия, каким они и были.
Тристан уже протянул Веронике лук и колчан со стрелами, но она покачала головой – Тристан стрелял лучше.
Когда из тени, перезаряжая самострелы и занимая новые позиции, вышли последние защитники, Вероника отправилась искать стрелы. Капитан Флинн сидел у телеги, привалившись к колесу и прижимая к ране пропитанную кровью тряпку. Кругом лежало еще больше тел – не то раненых, не то мертвых. Стараясь не смотреть на лица и раны, Вероника принялась собирать с земли и из завалов стрелы. Трава, постройки и тела горели, и в небо поднимались клубы дыма, от которого слезились глаза и першило в горле.
С тяжелым сердцем она вернулась к Тристану и сунула ему в колчан найденные стрелы. Наверное, умереть в бою, – не худший способ покинуть этот мир. Она наконец стала наездницей, пусть и ненадолго; да и Ксепира сможет потом улететь или погибнуть свободной, а это лучше, чем лишиться головы в клетке. Может, и Вал бежала через подземный тоннель, о котором твердила, и станет потом наездницей-одиночкой? Не стоит ли связаться с ней при помощи тенемагии? Вот только с чего начать?.. Или как попрощаться? Ксепира с воплем, от которого кровь застыла в жилах, пронеслась сквозь строй солдат, выжигая в нем брешь. Вероника и прочие уцелевшие защитники вскинули оружие, глядя, как мечутся в беспорядке враги.
Когда возводили поселковую стену, то не думали о стратегии обороны, поэтому для Тристана и прочих нашлось мало пригодных для стрельбы мест. Вероника огляделась и заметила сломанную тележку, оторвала от нее широкую доску.
Отнесла ее Тристану, показав, как можно использовать вместо щита. Полностью они бы за ним не спрятались, но Вероника могла менять угол наклона и высоту, чтобы Тристан не стал легкой мишенью.
Когда первая стрела пробила доску, у Вероники от силы удара даже заболели суставы.
Бескрайнее удивление на лице Тристан сменилось облегчением, стоило ему увидеть, что стрела не прошла навылет. Они с Вероникой переглянулись, и она кивнула: справлюсь, мол.
Тристан выпустил еще несколько стрел, пока она ловила щитом вражеские.
И хотя от каждого удара выкручивало руки и звенело в ушах, Вероника постепенно вошла в какой-то свой ритм. Они с Тристаном стали едины, предугадывая следующее движение и мысль друг друга.
Тристан находил цель, Вероника перемещалась, закрывая его, и он спускал тетиву.
Цель. Щит. Выстрел.
Цель. Щит. Выстрел.
Вероника не сразу поняла, что действуют они так слаженно потому, что канал связи между ними снова открыт широко, а их умы и тела работают как одно целое. Оба замечали цель, вместе двигались – и вместе же выпускали стрелу.
Однако на сей раз она не выпала из ритма, не лишилась чувств, но приняла этот союз. Видела битву глазами Тристана, хоть и сжималась за самодельным щитом, а потому знала, что потребуется Тристану, еще прежде него самого.
В какой-то момент Тристан увидел вдалеке солдата и уже прицелился в него… не видя другого, который перелез через баррикаду и готовился напасть. Тогда прицел за него перевела Вероника. В долю секунды привалилась к Тристану и отвела его руку в сторону – уже когда он готов был спустить тетиву.
Стрела попала точно в цель – прямо в сердце солдату на баррикаде.
Тристан моргнул и уставился на Веронику, а у нее возникло неестественное ощущение, будто она одновременно и видит эмоции на его лице, и переживает их. Удивление, смущение и, наконец, жгучую волну благодарности. Набрав полную грудь воздуха, он удивленно и восторженно рассмеялся.
Связь наконец прервалась, но Тристан этого не почувствовал. Для него все это было стечением обстоятельств: рука Аниянкэ или же просто удача, дар Тэйке, – а вот Вероника видела в этом нечто большее. Для нее это была возможность.
Пока Тристан стрелял из лука, она подивилась тому, как еще можно использовать тенемагию.
Но как бы отчаянно они ни бились, солдаты не прорвались через хлипкую баррикаду лишь по одной причине: Ксепира то и дело проносилась над взрытым и усеянным телами полем. Всякий раз, как она пролетала мимо, Вероника, затаив дыхание, ждала, что вот теперь в нее попадут из лука, вот теперь ее убьют.
Когда сквозь завесу дыма пробился серый свет утренних сумерек, мир стал напоминать сон: звуки и цвета сделались какими-то приглушенными.
Ксепира все реже нападала на солдат. Чувствовалось, что она устает, и враг воспользовался этим: она пролетела над полем и начала подниматься по дуге в небо, и в это время они поспешили в атаку.
Сквозь испещренную хлопьями пепла дымку на них неслась толпа врагов. Вероника и остальные приготовились встретить удар, понимая: на этот раз солдаты прорвутся. Их было слишком много, да и момент они подгадали.
Отбросив доску, Вероника подобрала с земли брошенное кем-то копье. То же сделал и Тристан: отбросив лук, подобрал вражескую секиру. Их с Вероникой взгляды встретились.
Между ними снова наладилась связь, и чувства Тристана потекли пульсирующим потоком. Она стала ему другом, товарищем, равной ему. Ее желание, несбыточная мечта осуществилась.
А он не хотел видеть ее смерть и потому ринулся вперед – в дым, навстречу солдатам.
Навстречу смерти.
Вероника открыла рот, пытаясь дотянуться до него душой и телом, но те же инстинкты, что мгновения назад спасали Тристану жизнь, от страха ослабли. Вероника двигалась слишком медленно: рука ее схватила воздух, а разум уцепился за ускользающие лоскуты его сознания. Миг – и Тристана нет, а она смотрит
