В Аура-Нове Вал показывала Вероника гигантскую фреску, пережившую имперскую чистку: она была скрыта меж двух старых домов, в узком переулке. На ней была изображена битва света и тьмы: огненные фениксы Аксуры против тьмы Нокс – чернильно-черных птиц, за которыми тянулись клочки тени. Стриксы, так назвала их Вал, и от этого слова по спине Вероники пробежал холодок. Они были не просто воплощением смерти и тьмы; они были вестниками конца света.
Рассказ походил больше на миф, чем на хронику, но и по сей день наездники называли себя прямыми потомками древних воинов. Вал говорила, что их первая королева происходила из рода Эшфайр. Та положила начало правящей династии, которая не прерывалась тысячу лет, начавшись в Пире и продолжившись в Золотой империи – пока Война крови не пустила все прахом.
– Предки Кассиана правили Ферро, сперва как короли, затем как губернаторы, – продолжала Морра. – Вроде бы его двоюродный прапрадед женился на Элизии и правил как король-консорт, когда зародилась империя. Затем возвысил брата до губернатора на родной земле. Внешне Тристан весь в отца, но вот тут, – Морра указала на грудь, – в мать. Это от нее ему передалось умение сострадать и отличать, что верно, а что – нет. Зато от отца ему перепала вспыльчивость. – Морра подалась ближе к Веронике и, понизив голос, добавила: – Говорят, в жилах коммандера есть и стельская кровь, вот откуда у него страсть к политике и интригам… но он это, я уверена, будет отрицать до последнего вздоха.
Вероника усмехнулась. Стельцы имели репутацию смутьянов и разжигателей войн. По крайней мере, так говорила Веронике Вал. Стель была крупнейшей провинцией и до того, как войти в состав империи, состояла более чем из дюжины королевств. Они веками воевали между собой и с соседями – как правило с сопредельной Ферро – и никак не могли договориться о мире с растущей империей королевы Элизии. Стель присоединили последней, и она, по всей видимости, вовсю участвовала в Войне крови, войсками и деньгами поддерживая Феронию – стелийку по матери – против Авалькиры.
– Оланна билась в Войне крови? – спросила Вероника.
– О да. Служила коронованной перьями королеве, как и ее супруг. И даже когда была проиграна последняя битва, продолжала сражаться. Пока Кассиан в совете просил милости, предлагая сведения в обмен на то, чтобы сохранить пост губернатора, Оланна помогала наездникам и их семьям скрыться. Ловили и казнили ведь не только солдат Авалькиры, опасность грозила всем анимагам. Оланна тайно вывезла из долины в Пиру сотни людей. Она и меня тайком вывезла, хотя я умирала от раны. Добрая была женщина.
Морра откашлялась и взялась за следующий комок теста. Ее движения сделались неровными, дергаными.
– Постойте, – сказала Вероника, откладывая формочку и глядя прямо на Морру. – Коммандер заключал сделку, пока его жена рисковала жизнью? Он сдал своих же империи?
Она не сумела сдержать презрительной гримасы.
– Многим тоже так показалось, – ответила Морра, отложив скалку. – Но все не так-то просто. Они с Оланной шли к одним целям, просто разными путями. Кассиан подумал, что если сохранит место в совете губернаторов, ему удастся спасти нас… спасти Оланну. Закон об учете магов тогда еще только обсуждали, но несложно было представить, как после войны его поддержат напуганные и полные ненависти к нам простые люди. Нужен был свой человек в совете. Вот Кассиан и сдался, предложил сведения… правда, ничего стоящего, так, имена тех, кого уже схватили и приговорили, или расположение давно покинутых лагерей. Усилия, однако, пропали зря.
От ее слов в душе Вероники зашевелился ужас.
– Что стало с Оланной?
– Ее схватили, – тяжело вздохнув, ответила Морра. – Она сильно рисковала, рано или поздно все равно попала бы в плен. Тристана отправили со слугами в безопасное место, где-то за городом, в Ферро. А когда поймали Оланну, Кассиан еще не освободился, и он приходил на суд. Никакие связи, никакие политические ухищрения с его стороны не спасли ее. Суд посчитал, что оставлять Оланну в живых, приговорив к рабству, как многих других анимагов, слишком опасно. Ее казнили за измену, а феникса обезглавили. Ее смерть отозвалась громким эхом по всей империи, и остатки повстанческой армии Авалькиры Эшфайр, испуганные, сдались. Подумали: если уж не пощадили Оланну, наделенную высоким статусом и большими средствами, то все в опасности. С тех пор Кассиан переменился. Ему сохранили жизнь, но не место в совете. Мне кажется, им даже было в радость видеть его сломленным, в изгнании… такой губернатор и так низко пал. Возможно, из него сделали пример, в назидание прочим. Совет назначил на место Кассиана какого-то стельского лорда, а его самого и всю его семью изгнали за пределы империи.
Отвращение, которое Вероника испытывала к коммандеру всего мгновения назад, медленно прошло. С ним поступили просто невероятно жестоко, и ей стало жаль Тристана и его отца.
– А вы сражались? – спросила она.
– Да, – ответила Морра, снова принимаясь за тесто. – Хоть и недолго. – Она вынула из волос покрытое пеплом перо. – Потеряла Анеакси в стычке у границы. Для меня настали тяжелые дни, но способов сражаться много – этому меня научила Оланна. Те из нас, кто утратил питомцев, нашли, как еще можно послужить королеве. Нас стали называть Милосердными. Мы прочесывали горящие дома и опаленные места сражений, искали выживших. И воскресающих.
– Воскресающих? – шепотом переспросила Вероника. – Так фениксы и на поле сражения перерождаются?
По сердцу как ножом полоснули, когда она представила остывший пепел Ксепиры.
Морра мрачно кивнула:
– Нужны лишь пепел да кости, а их хватало. Я еще только вступила в ряды Милосердных, но ветеранам было что рассказать… странные истории. Мне не терпелось внести вклад, отыскать кого-нибудь… – Она посмотрела на Веронику, затем, пожав плечами, передала ей тесто. – Но наш отряд ждала засада, едва мы перешли границу. Все погибли… а я едва спаслась.
Она указала на ногу.
Некоторое время они стояли, погруженные в молчание.
– Мы уже не такие сильные, какими были прежде, – продолжала Морра, – но мы и не слабы. Коммандер может показаться грубым, а его методы слишком похожими на имперские, но он способный. Из тех, кто пережил Войну крови – сохранив питомца, прошу учесть, – Кассиан обладает наибольшим боевым опытом, наибольшим богатством и лидерскими качествами. Те, кто бился с ним бок о бок, уважают его как предводителя, и среди нас равного ему просто нет. Хотя, – тут она подмигнула Веронике и тихонько добавила: – придет день, и юный Тристан вступит в силу.
Вот уж кому-кому, а Тристану силы было не занимать. Веронике он казался копией отца, но Морра, похоже, видела в нем другого человека. В конце концов, она была тенемагом и
