Она была бы собой.
– Хочешь – можешь погладить, – разрешил Тристан, чуть нахмурившись. Он как будто пытался разгадать ее странное настроение.
А Вероника медлила, размышляя о своем будущем среди наездников. Сможет ли она связать себя с кем-то еще, пока в ее сердце жива Ксепира? Полюбит ли она так же снова?
Но стоило ей посмотреть на Рекса, как боль и страх исчезли, точно последние ночные тени, изгоняемые солнечным светом.
Вероника погладила Рекса по шее, и феникс гордо выпрямился. Его перья оказались горячими на ощупь и неожиданно мягкими для взрослой особи. Вероника умела проникать в разум любого животного, однако фениксы были особенными, поскольку благодаря собственной магии они могли закрываться. Но Рекс медленно и осторожно, словно распускающийся бутон цветка, открылся Веронике.
Все страхи моментально рассеялись. Да, можно двигаться дальше. Ксепира навсегда останется с Вероникой, а новые узы с кем-то из ее братьев или сестер не станут предательством. Впустив в сердце нового питомца, Вероника лишь почтит память Ксепиры.
Сосредоточившись, Вероника подивилась спокойствию и самоуверенности Рекса. Эти качества явно были надежным противовесом отчаянию, в которое так легко впадал Тристан. Впрочем, побыв чуть дольше в сознании Рекса, Вероника поняла: обычно он успокаивал хозяина, но и сам не был лишен заносчивости и вспыльчивости, которые уравновешивал юмором.
Под пристальным взглядом Тристана Вероника задумалась: а что он может слышать через свою связь в ее общении с Рексом? Слышит ли что-то вообще? Границы между тенемагией и анимагией зачастую размыты, да и в лучшие времена оставались загадкой.
Тристан подошел и тоже погладил феникса.
– Ждешь, когда я сам скажу, да? – произнес он, глядя на алые перья и избегая взгляда Вероники.
– Что скажешь?
– Что ты прав, – ответил Тристан, опуская руку и оборачиваясь к ней. Он тяжело вздохнул, будто признание причиняло ему сильную боль. – Я весь день об этом думал, а потом просто попробовал, вот сейчас… Ты был прав в том, как мы управляем животными.
Вероника улыбнулась и, потрепав напоследок Рекса по шее, принялась убирать меха с водой в седельные сумки Вихря.
Тристан скрестил руки на груди. В темноте его лица было почти не видно.
– Весело тебе, да? – спросил он.
Вероника улыбнулась еще шире, а потом, заставив себя сделать серьезное лицо, обернулась к нему:
– Немножечко.
Тристан издал тихий, как шепот, смешок.
– Так твои предки – наездники? – спросил он, убирая лук и колчан за спину. – Тебе, смотрю, многое известно об анимагии.
– Я всему научилась у бабушки. Вот она была наездницей. Папа с мамой тоже, но их я не помню.
Они шли назад к поселку. Приглушенный топот копыт и мерное пыхтение пса, семенившего следом, почти терялись в шелесте травы на вечернем ветру. Рекс парил в вышине, и его теплое сияние ложилось на запрокинутое лицо Вероники последними отблесками заката.
– Из тебя выйдет славный наездник, – пообещал Тристан.
– Что? – резко обернулась Вероника.
Тристан глянул на нее и пожал плечами:
– Почему нет?
У Вероники вдруг сдавило в груди:
– Но твой отец, коммандер, сказал, что вы пока не вербуете новичков.
– И это все, что он говорил?
Вероника нахмурилась. О чем это Тристан?
– Ну, еще он говорил, что за обучение платить надо… что он не даст фениксам связываться узами с бедными крестьянскими пареньками, которые потом не смогут позволить себе полного обучения.
Тристан тяжело вздохнул:
– Будь на то моя воля, я бы изменил это правило одним из первых.
– То есть? – Мысли в голове Вероники носились диким вихрем, и она не успевала следить за ходом беседы.
– Чтобы стать наездником, не надо быть богатым или искать себе покровителя. А еще нам надо набирать девчонок. Так мы сразу удвоим число рекрутов.
Вероника изо всех сил постаралась сохранить невозмутимость, хотя ее щек и коснулся легкий румянец.
– Я вот вообще не понимаю, почему вы девочек не берете, – как можно беззаботнее произнесла она.
Тристан пожал плечами:
– Сперва мы руководствовались сухим расчетом. Когда только начинали вербовать рекрутов… в общем, это нам дорого обходилось. Поэтому предпочтение отдавали тем, у кого уже имелись яйца фениксов, или тем, кто был в состоянии выкупить одно из немногих яиц у нас. Еще новичок должен был оплатить пропитание и прочее, и, разумеется, мы приветствовали дополнительную помощь в восстановлении лагеря. Летам – брат Лорана, – добавил Тристан, напомнив о конюхе, с которым Вероника работала. Она и не догадывалась, что у него родственник среди подмастерьев. Значит, когда придет время очередной вербовки и поисков покровителя, у Лорана забот не возникнет. – Их матушка оплатила ремонт тренировочной площадки, а семья Фэллона дала первых лошадей. Коммандер также искал тех, у кого есть боевые навыки и навыки владения оружием, чтобы не пришлось учить с азов. Такие кандидаты, в основном, попадались среди парней.
– В основном, но не все.
– Ну, Эллиота же знаешь? – напомнил Тристан, и Вероника кивнула. – Они с сестрой оба хотели примкнуть к нам. У них и деньги были, но оставалось последнее яйцо, и коммандер принял решение в пользу Эллиота.
– Он что, лучше сестры? – строго спросила Вероника, не сдержав ядовитого тона.
– Старше, – ответил Тристан. – И, казалось, у Эллиота было сильнее желание, но когда его сестру отвергли, это его сломило. Думаю, проще было совсем девчонок не принимать, чем принять всего одну…
Вероника еле сдерживала гнев. Какой-то странный расчет у коммандера. Ну да, единственной девчонке среди подмастерьев пришлось бы спать в бараке со служанками, но разве это препятствие? Даже во дни империи наездники подражали природному устройству стай диких фениксов: летали небольшими группами, оберегая отведенную им территорию и не разлучая пары. Фениксы постарше, одинокие, часто оставались на местах случки и при учебных лагерях, помогая заботиться о птенцах и растить молодняк. Наездники тогда не признавали разделения: мужчины и женщины обучались, спали и ели вместе.
Коммандер рассуждает как житель долины. Горцы – пирейцы – единственные, кто жил при матриархате, их обычаи и законы просто оказались не по нраву некоторым мужам равнинных королевств.
– В конце концов нам придется измениться, – продолжал Тристан. – Не обязательно держать по лошади для каждого наездника. Старые седла и упряжь можно переделать, и вместо стали для наконечников стрел и копий использовать обсидиан, он дешевле. Когда-нибудь, рано или поздно империя узнает, что мы восстанавливаем силы, и придет за нами.
– А коммандер планирует ждать их? Какой смысл отсиживаться тут в уединении, когда наш народ держат в рабстве в долине?
– Ты прав, – согласился Тристан, и в его голосе послышались нотки отчаяния. – Но два дозора и десять учеников – это не армия. Сперва надо нарастить численность, дать подмастерьям время освоить необходимые навыки. Если сейчас сунемся в империю, нас уничтожат подчистую. Мы причиним больше вреда, чем пользы. Но тем не менее, – добавил он, видя, как Вероника хочет что-то возразить, – я изо всех
