Мысли неуправляемо кружились в вихре. Связанную узами пару не отвергнут… Так что должен быть способ все уладить.
– …время обсудить, как быть с Ником.
Вздрогнув, Вероника поняла, что коммандер уже какое-то время говорит, и вот они с Тристаном смотрят на нее. Мысленно она повторила его последние слова: «…как быть с Ником».
Вероника взглянула на коммандера. Если ее будущее здесь под вопросом, то он наверняка уже вычислил ее секрет. Завязавшийся узел в груди немного ослаб. Может, оно и к лучшему: уж пусть все решится, и мечты раз и навсегда разобьются. Может, Веронике и не стать наездницей, зато она поступит честно с питомицей и вытащит ее из клетки.
– Он заслуживает место новобранца, – сказал Тристан, и Вероника вытаращилась на него. Он защищает ее, а ведь их отношения вот-вот разлетятся в дребезги. – Знаю, яиц у нас нет, – поспешил добавить Тристан, пока отец не указал на очевидное, – но ведь Ник показал себя сегодня не просто способным анимагом. Грех пропадать такому таланту на конюшнях.
– Полностью согласен, – ответил коммандер. Тристан так и захлопнул рот, даже Вероника замерла от удивления. – Мальчику не место на конюшне или на псарне, раз его связь с фениксами так сильна.
Так он ее не раскусил! Голова закружилась.
– Мы могли бы набрать младшую группу подмастерьев, – с жаром, ободренный ответом, предложил Тристан. Подвинул к себе ближайший стул и присел. – Потенциальные кандидаты смогут уже начать тренировки. Пусть вместе с нами учатся владеть оружием и драться, живут как мы, наблюдают, как мы летаем на фениксах. А я тем временем соберу третий дозор и отправлюсь искать яйца. Вот если бы нас на неделю-другую освободили от занятий, то, бьюсь об заклад, мы…
– Ты кое-чего не понимаешь, Тристан, – сказал коммандер, расстегивая пуговицы на воротнике туники и откидываясь на спинку кресла. – Мы только что изловили третью самку. Если хоть немного повезет, еще до зимнего солнцестояния у нас будет целая кладка. Нет смысла шляться по Пирмонту.
Он говорил о Ксепире как о племенной кобыле, как о вместилище яиц, печи для обжига драгоценных воинов, а не о живом фениксе. У Вероники кровь закипела в жилах.
– Вольер не работает. Сколько еще лет нам держать самок взаперти, прежде чем ты это осознаешь?
– А когда ты уже поймешь, что я не обеспечу тебя собственным дозором, чтобы ты таскался с ним по глуши, где тебя могут убить? – ответил коммандер, хлопнув ладонями по столу.
Повисла напряженная тишина.
Тристан бурно дышал, он уже даже раскрыл рот, собираясь, как видно, надерзить отцу. Но, выждав несколько мгновений, потупился.
Вероника присмотрелась к отцу и сыну. Прежде она и не думала, что коммандер сдерживает Тристана из любви. И как она не догадалась? Ведь в чем-то и Вал вела себя похоже. Как же легко человек убеждает себя, что поступает верно, если руководствуется любовью, пусть даже его поступки – во вред тому, о ком он вроде как печется.
И если Вал вряд ли способна любить хоть что-то или кого-то, коммандер своего сына точно любит. Его жена приняла страшную смерть, неудивительно, что он боится потерять еще и сына – если тот погибнет за то же дело, что и его мать.
– Что же тогда, коммандер Кассиан? – поднял взгляд Тристан. – Сидеть и ждать?
Теперь, когда Тристан успокоился и смирил гнев, коммандер убрал руки со стола и снова опустился в кресло. Довольный, что контроль снова у него, он выдавил нарочито легкую улыбку:
– Сегодня? Мы празднуем. Мы не станем охотиться, как стая диких псов, и обучать новобранцев десятками, истощая силы и ресурсы. Мы лучше используем то, что имеем. Учитывая то, что я видел сегодня, правильнее всего будет перевести Ника из конюшен в вольер. Уверен, там его таланты принесут наибольшую пользу, а уж с третьей самкой удача нам непременно улыбнется.
Вероника похолодела, словно ее окунули в ледяное озеро.
– Вольер… – эхом повторил Тристан, переводя взгляд на Веронику. – Хочешь отправить Ника к самкам в клетку? Но…
– Более того, – продолжил коммандер, невольно повышая голос, выдавший бурлящий гнев, и показывая, что он не забыл о прошлой ссоре с сыном, – раз уж ты так рвешься в командиры, тебе предстоит показать, какой из тебя лидер. Как ты знаешь, лучшее управление – это личный пример. И раз уж ты так ратуешь за новые яйца, то пусть твой феникс идет спариваться первым. Рекс уже давно вошел в пору зрелости. Просто идеальный самец, не находишь? Возможно, ты и твой друг Ник поспособствуете созданию нового союза, который принесет нам новые яйца и новых рекрутов. Вольно.
Глава 30
Вероника
Любовь – как якорь, удержит нас в бурю, но может и утянуть на дно.
Тристан еще пытался спорить, но Вероника почти ничего не слышала. В ушах гудело, и этот шум вытеснял прочие звуки, глушил чувства. Слишком многое произошло в один день, слишком много потрясений она испытала, слишком многое поняла, отчего ее нутро выворачивалось наизнанку.
Ксепира жива. О Аксура, соузница жива! Веронике бы радоваться, ликовать и предаваться чистому веселью.
Но она не радовалась. Счастье от воссоединения с соузницей перевешивал ужас.
Вероника чудовищно ошиблась.
Надо было прогнать Ксепиру, едва узнав, велеть ей улетать. Но когда стражи окружали их, Вероника думала только о том, как ее успокоить. Она же верила, что опасность для Ксепиры не в ее покорности, а в ее дикости.
Охваченная страхом, Вероника приказала Ксепире остаться. Все это время она отрекалась от этой силы, презирая ее, а потом взяла и пустила в ход – наихудшим образом. Ксепиру к ней привела связь, а вот в плен помогла угодить магия.
Веронике было велено следующим же утром прибыть на службу в Гнездо. Мечта почти сбылась. Почти.
Вероника схватилась за голову. Только бы не закричать, не заплакать. Да она ведь хуже Вал, хуже коммандера. Предала питомца. Хуже преступления не придумаешь.
И все же ее тайна не раскрылась… но какое это теперь имеет значение? Она не в силах тут оставаться, раз уж Ксепиру посадили в клетку. А как только она скажет, почему нельзя держать Ксепиру в неволе, всему придет конец.
Веронику переполняли горечь и сожаление. Лучше было рассказать им правду, сразу со всем покончить, чем позволить им удерживать Ксепиру взаперти хоть минутой дольше.
Но Вероника промолчала, а все потому, что она слабая, жалкая трусиха. От одной мысли об этом сердце сбивалось, дыхание делалось частым. Вероника ощущала себя вымотанной, и сил разбираться с этим уже не оставалось.
На улице было тихо, трапезная опустела, а стражники разошлись по постам. Праздник прервали, так и не дождавшись огненного представления фениксов.
Вал сидела на бочке и ждала ее, кутаясь в шаль. Похолодало, над опустевшим внутренним двориком задувал пронзительный ветер.
Вероника прошла мимо сестры в сторону бараков.
Вал догнала ее и некоторое время шла рядом
