– Больше мы не по разные стороны, – возразил Сэв. – Больше нет.
Надо, чтобы Кейд это понял. Ведь они действительно чем-то различаются, а в чем-то, как ни странно, схожи. И сейчас Сэв хотел преодолеть разделяющую их пропасть.
Кейд кивнул, хотя лицом снова сделался угрюм:
– Я просто… Просто не хочу видеть, как ты разбрасываешься жизнью, пытаясь доказать что-то мне или еще кому. Ты… – Он пошевелил губами, подбирая нужные слова. – Мне ты уже все доказал.
– Да? – Сэв поспешил усмирить растущую волну надежды. – И как же?
Кейд нарочито небрежно пожал плечами:
– Сперва ты вернулся. Потом остался.
В горле встал комок, и Сэву потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.
– Даже если я умру, то не зря, – произнес он наконец, потирая затылок. – Просто хочу…
Рука вдруг отяжелела, и он уронил ее. Потом снова поднял, словно тянулся к чему-то… на полпути растерял смелость, да так и остался стоять с вытянутой рукой.
– Хочу умереть с чистой совестью – сегодня ли, завтра или в сто лет, – зная, что хоть раз в своей проклятой жизни поступил верно. Сделал правильный выбор. Присоединился к тем, с кем не стыдно быть вместе… Я хочу быть с тобой.
Не в силах смотреть Кейду в глаза, он упер взгляд в ямочку между его ключицами, в которой покоился медальон. Сэв хотел прочесть его имя, срок и за что его приговорили, но край туники закрывал надпись. Было жарко, и кожа Кейда блестела от пота. Кадык дернулся, когда повинник сглотнул.
– Чего мне не понять, – тихо, глубоким голосом произнес Кейд, – так это почему ненавидеть тебя было проще и почему любить так…
– Что? – спросил Сэв. От мысли, что он все же нравится Кейду, у него перехватило дыхание.
– Тяжело, – напряженно закончил повинник. Шагнул вперед и уперся грудью в протянутую руку Сэва. Они взглянули друг на друга, а потом Сэв отступил на шаг – он не бежал от Кейда, а приглашал его последовать за собой.
Помедлив секунду, Кейд приблизился. Сэв прислонился к внешней стене пещеры, ощутил спиной холод и сырость камня. Кейд остановился перед ним, смуглый, с такими блестящими глазами – и невероятно, просто невозможно широкоплечий. Сэв дрожал. Ему одновременно хотелось оттолкнуть Кейда и притянуть к себе – ближе, еще ближе. Обнять.
Лицо Кейда скрывала тень, но оно еще хранило на себе тепло солнца. Он чуть приоткрыл рот, и Сэв крепко сжал ткань его туники. Кейд медленно поднял руки и уперся ладонями в каменную стену, нежно укрывая Сэва с обеих сторон.
Они застыли на мгновение, наполненное золотым светом, которое, казалось, растянулось на вечность или же на несколько томных ударов сердца. И только Сэв набрался мужества, чтобы закрыть глаза и податься Кейду навстречу, как протрубили построение.
Сэв будто вынырнул из-под воды. Ему нужно было отметиться у Отта, командира группы, а затем следовать плану Трикс.
Сэв снова потер шею, и Кейд опустил руки.
– Знаешь имена? – спросил он, медленным и тягучим, словно мед, голосом. Сэв утонул в этих звуках и не сразу сообразил, о чем Кейд толкует. А спрашивал он о часовых, чьи припасы требовалось отравить.
Сэв откашлялся:
– Сейчас выясню. – Обычно служебное расписание составляли с утра, но накануне атаки все смены сместились.
Кейд в ответ уронил голову:
– Ладно, займись этим.
* * *Когда солнце опустилось за далекие пики Пирмонта, повара принялись готовить ужин: горели костры, булькали над ними котлы и в варево сыпался яд.
Сэв прижал руку к карману с небольшой порцией отравы: по две щепотки на мех с водой и по три – на ячменные галеты и сушеное мясо. Лучше всего растворять сушеные лепестки огнецвета в напитках, но если даже присыпать ими сухой паек, а потом снова завернуть, то смертоносные пары́ все равно пропитают еду. Часовые сменялись на закате, и у Сэва было всего десять минут.
Имена из служебного расписания крутились в голове назойливым гнусом. Сэв и прежде видел смерть, но убил-то он по случайности. Солдатом он не воевал и понял, что убивать вот так хладнокровно и расчетливо очень трудно. Никого из жертв он толком узнать не успел, но оправдывает ли его это? Убить будет проще, но верно ли он поступает? У солдат ведь могут быть дети, родители, братья и сестры, у них свои жизни. Себя же он ощущал призраком – неприкаянным, не привязанным ни к кому и ни к чему.
Теперь все иначе, напомнил себе Сэв, заставляя себя думать не о солдатах, а о задании. Он убивает не ради удовольствия или наживы, но ради наездников – единственных защитников его народа. Спустя много лет одиночества он теперь – часть возрожденного Трикс восстания, часть чего-то большего.
Шум лагеря постепенно таял позади, а Сэв направлялся к вольеру с вьючными животными. Сегодня в часовые отрядили сразу десять человек, но не потому, что позиция была ненадежной, а потому, что встали они достаточно близко к логову наездников.
Сэв задрал голову к небу, клочки которого виднелись между кронами деревьев и каменными сводами пещеры, и собрался с духом. Вспомнил о родителях, отдавших жизни за него и других анимагов. Подумал о Трикс и Кейде, Мелком и Тилле, о Кореме – обо всех повинниках, заслуживавших свободы.
Он справится.
Восемь из десяти сумок он отыскал без труда. Эти вещи были как продолжение жизней владельцев, и Сэв, подсыпая отраву, мысленно обрезал нити, что связывали сумки с людьми. Толченые лепестки липли к пальцам, оставляя темные, красноватые пятна наподобие кровоподтеков. Отчасти поэтому Трикс и задумала отравить ужин, не завтрак – в темноте следы яда на руках так просто не разглядеть.
Позаботившись о восьмой по счету сумке, Сэв вызвал в уме имя девятого часового – его сумку он не мог отыскать. Этот солдат был одним из немногих, кто не прихватил личных вещей, таская с собой только скудный запас провизии. Всего таких легких сумок Сэв нашел с десяток, а травить их все не хватило бы яду.
Время шло. С минуты на минуты придут солдаты, готовые сменить часовых на постах… Пора было решаться. Мерный гул лагеря внезапно нарушил пронзительный свист.
Сэв замер. Это не по плану. Тем временем снова засвистели. Сэв обернулся: повара и прочие работники замерли, солдаты обратили взоры на восток.
И тут из зарослей в сторону лагеря полился поток вооруженных солдат.
«На нас напали», – в ужасе подумал Сэв. От резкого и неподдельного испуга внутренности будто обратились в воду, на лбу проступил холодный пот.
Однако никто не дал отпора, не кинулся в бой. Напротив, вновь прибывших встречали тепло, как друзей, им улыбались и хлопали в ладоши. Капитан Белден лично вышел из шатра поприветствовать их командира.
Понимание обрушилось на Сэва, словно тысяча тонн камней: их отряд – не единственный шел на гору.
* * *Разум закипел.
