По спине побежали мурашки. Может ли тенемаг и правда так глубоко проникнуть в чужой разум, что потеряет себя? Вероника задумалась над словами сестры. Если той кто-то не нравился, она отказывалась называть его по имени. Так Ксепира стала «твоим фениксом» или «твоим питомцем», а Тристан – «этим подмастерьем». Даже бабушку она часто называла с презрением «старухой». Вероника всегда полагала, что такая жестокость к людям в ее окружении – от того, что Вал мнит себя выше других. Но что, если дело в другом? В страхе. Не в боязни опасности, или темноты, или чего-то, что обычно пугает людей, а в опасении потерять свое место?
Майора умерла, да, но Ксепира и Тристан занимают в жизни Вероники важное место – место, которое шестнадцать лет до этого принадлежало Вал. Ей пришлось потесниться, а ведь уступать она не умеет.
Веронику охватило чувство глубокой усталости. Она не знала, как ей жить дальше. Вал еще так много могла дать: есть вещи, обрести которые можно лишь в семье, – однако сестра свою роль доигрывать отказывалась.
Со двора донеслись голоса и звон оружия. Вероника сразу вспомнила пение рожка, разбудившее ее.
– Мне надо идти, – сказала она. Помедлила, не понимая даже почему, но Вал и не пыталась задержать ее.
Снаружи под лучами раннего солнца лежал туман, размывающий силуэты и скрадывающий шаги.
Вскоре она ясно различила громкий голос коммандера и пошла на звук. Стоя на парапете, коммандер разговаривал с кем-то из стражей, а на соседней стене сидел Берик на фениксе.
Когда Вероника подошла ближе к толпе, к ней присоединился Тристан.
– Проснулся, – облегченно заметил он. Не Тристан ли отнес ее в постель и на этот раз? Вероника поспешила прогнать постыдные мысли.
– Ага, – ответила Вероника, даже не глядя в его полные тревоги глаза. – Все хорошо. Извини за вчерашнее. Безумные деньки выдались, и… я слишком устал.
– Понимаю. Я сам перенервничал, стоя перед коммандером. Даже голова слегка закружилась.
У Вероники скрутило живот. Так он все же ощутил ее вылазку в свой разум, хоть и не понял, что именно переживает. Какое облегчение, что он не увидел ее мысли так же, как это получилось у нее. Впрочем, чувство безмерной вины это унять не помогло. А вот Вал, судя по всему, искренне переживала: то, что натворила Вероника, – явление редкое и не особенно безобидное. Надо быть осторожнее.
Коммандер спустился по лестнице к собирающимся во дворе немногочисленным наездникам. Те наспех облачались в броню и вооружались. Подмастерья тоже пришли: помогали с ремнями и застежками, подносили колчаны со стрелами. Бледный и растерянный Эллиот помогал Фэллону застегивать наруч, тогда как Летам дрожащими руками раздавал меха с водой.
– Что происходит? – спросила Вероника.
– Да вроде над одной из прибрежных деревень виден столб дыма, – ответил Тристан, следуя за отцом через толпу. – Берик был в дозоре и заметил его, поднял тревогу – три раза подул в рог.
– И что это значит? Дома загорелись?
– Нет, это не дым от горящего дерева. Дым черный, а значит, подожгли траву и листья. Это сигнал, призыв о помощи.
– От наездников? – растерянно спросила Вероника. Она-то думала, что само их существование – тщательно оберегаемая тайна.
– Нет. Сигнал – предупреждение близлежащим деревням о том, что идут разбойники. Когда налет случается ближе к низине, мы не вмешиваемся: мало того, что вовремя не поспеем, так там еще и граница с империей слишком близко. Нельзя раскрываться. А этот сигнал подали из близлежащей деревни…
– Наездники ответят на призыв?
Тристан промолчал. Они оба подались ближе к коммандеру, чтобы услышать, что он говорит:
– …разобраться, не раскрывая дозор. Держитесь как можно дальше и не ввязывайтесь в драку без строгой необходимости.
– Скорей всего, это обычная разбойничья шайка, – сказал Фэллон, и остальные наездники согласно кивнули. – Я уверен, пока долетим – все уже закончится. Войдем в деревню пешими и, если что, поможем прибраться.
– Так высоко в гору разбойники еще не поднимались, – заметил Тристан, стоявший позади, и все обернулись. – Вы же вроде сказали, что сигнал из Рашли, а шайки выше Раннета прежде не совались.
Коммандер метнул в сына гневный взгляд. Наверняка еще злится за вчерашнее непослушание.
– Всегда бывает первый раз, – отмахнулся он. – Вылетайте немедленно и как можно скорее пришлите голубя с депешей.
Дозор помчался в сторону Гнезда к фениксам. Коммандер же наконец обратил все внимание на Тристана, и Вероника тихонько попятилась. Отец действительно еще злился на сына.
– Мне тут паника не нужна, – очень тихо, так что Вероника едва расслышала, произнес коммандер. – Оставь свои наблюдения при себе, ученик.
Глава 35
Тристан
Трон принадлежал мне, и я тянулась к нему обеими руками.
– Оставь свои наблюдения при себе, ученик.
Тристан так и знал, что отец не послушает его, особенно после вчерашнего противостояния у брачного вольера. Коммандер Кассиан не любил, когда в его приказах сомневаются, и еще меньше – когда их оспаривают на людях. Свидетелями вчерашнего спора стали Эрскен да Ник, но отцу и этого хватило. Как ни стыдно было признаваться себе, Тристан только порадовался обмороку Ника – друг очень вовремя лишился сознания, дав повод сбежать от отцовского гнева.
Впрочем, тот настиг Тристана сегодня. Тристан опасался, что небольшая выходка будет стоить ему повышения, но жалеть о содеянном отказывался. Пойдя против отца, он ощутил себя живым, а отпустив надежду на повышение, – удивительно свободным. Без страха лишиться чего-то он мог говорить и делать что вздумается, и отец не мог его остановить.
Разве что совсем прогнать его из наездников. Тристан тяжело вздохнул.
К счастью, тревожный сигнал позволил на время забыть всякие разговоры о брачном вольере.
Туман провисел почти все утро, окутывая Гнездо и крепость, точно зловещее облако. Обычно на стенах дежурили человек пять, но сейчас парапеты кишели стражниками: на стены отправили человек двадцать; еще больше – в поселок и на постоялый двор у подножья горы. Занятия отменили, ведь половина наездников – некоторые из них наставляли подмастерьев – умчались, да и опасно было летать на фениксах, когда поблизости неизвестная угроза.
Ради безопасности Гнездо Азурека закрыли: никто из местных, кто остался тут после праздника, не мог уже покинуть его. Рашли располагался на полпути к вершине – чересчур близко и удобно для разбойничьего отряда.
Тристан злился, оно и понятно: рассылай они больше дозоров, предотвратили бы нападение. Но и опасения отца он понимал: силы слишком растянулись бы, – однако чем дольше Пира оставалась без прикрытия, тем больше было шансов, что империя здесь закрепится.
Занять себя Тристану было нечем – ни уроков, ни обязанностей, – и он спустился к Нику в вольер. Птицы вели себя возбужденно и неспокойно, пытались клюнуть Ника, когда тот просовывал им еду в клетку. Со временем беспокойство их
