– Ты права, – признал он, и Вероника отпустила Тристана, удивленная, что так просто удалось его убедить. – Это их дом, это их соузники, их стоит пустить в бой. К тому же, – добавил он, кивая на пропитанную смолой веревку и подавляя в себе вздымающуюся волну страха, – ничто не горит жарче фениксова пламени.
* * *– А ты полетишь? – спросила Вероника, когда они пересекали двор.
– Нет, – ответил Тристан, пусть и хотелось обратного. Уж лучше ему быть в воздухе, чем здесь, среди пылающего огня. – Нельзя, чтобы подмастерья погибали на стенах, они – одни из лучших бойцов. К тому же фениксам безопаснее без седоков. Мы утяжеляем их, а металлические крепления в седлах бликуют. Без нас птицы летают почти незаметно и показываются, лишь когда сами того хотят. Когда воспламеняются.
Встретившись на мостовой с Андерсом, Тристан объяснил ему план и попросил передать его остальным подмастерьям. Им предстояло направлять питомцев с земли.
– А что самки? – спросила Вероника, когда Андерс умчался и Тристан снова решительным шагом направился к Гнезду.
– Если твоя соузница так рвется в бой, пусть, – ответил он, не сбавляя шага. – Как бы там ни было, клетку она покинет.
Выражение благодарности на лице Вероники было столь открытым, а глаза ее осветились так ярко, что Тристан даже смутился. Захотелось обнять ее, взъерошить волосы на голове или ткнуть кулаком в плечо… Тристан выбрал нечто среднее: взял ее за плечо и крепко сжал. Что-то пробудилось в глубине души. Он понял: Вероника – это Ник, а Ник – это Вероника. Эти двое – один человек, и от этой мысли в груди словно распутался тугой узелок.
Первым делом они направились к питомцам подмастерьев. Одни фениксы, посаженные на цепи, томились, скучившись, на самом верхнем уровне Гнезда, другие низко и скорбно выписывали круги в воздухе.
Ощутив присутствие хозяина, Рекс тут же развернулся, прерывая полет, и опустился на край каменного карниза. Веронику с Тристаном обдало жаром и искрами. Вероника отпрянула, а вот Тристан не тронулся с места – на проявления слабости времени не оставалось.
Рекс вскинулся, точно разъяренный скакун. Тогда Тристан схватил его за клюв и притянул к себе, заглянул в глаза.
«Ты нужен мне», – передал он через узы, ободряюще похлопав его по шее одной рукой, а другой снимая оковы. – «Мне жаль просить об этом, но тебе надо в бой. Вести за собой других».
Рекс грозил воспламениться прямо здесь и сейчас. Тристану захотелось отскочить в сторону, но он медлил – нельзя было подавлять чувства Рекса. Надо было, напротив, раздуть его пламя. Чтобы феникс бился отчаянно и выжил.
– Ник, остальные, – сказал Тристан, роняя оковы Рекса. – То есть Вероника.
– Ник тоже сойдет, – смущенно ответила Вероника, устремляясь мимо него к птицам. Те, увидев, что Рекса освободили, только радовались ее появлению, толкались и выстраивались в очередь вдоль узкого карниза.
Заметив краем глаза питомца Эллиота, Тристан помедлил в нерешительности.
– Йаксона лучше оставить, – сказал он, указывая на феникса в конце очереди. Тот уронил голову и двигался как-то подавленно. – Это питомец Эллиота. Не знаю… на что он годен, пока его соузник под арестом. Вдруг попробует отомстить.
Скорбно поджав губы, Вероника кивнула и продолжила освобождать фениксов от оков, тогда как Тристан объяснял Рексу план битвы. Особенно, говорил он, важно держаться подальше от вражеских лучников. Мысленно показал, в каких местах на стену лезут солдаты, отдельно напомнив, что требуется лишь поджечь веревки, а после вернуться в безопасное место. О людях позаботятся люди.
Только бы остановить атаку на стену, а там уж Тристан обдумает оборону поселка.
К тому времени, как он закончил наставлять Рекса, Вероника освободила замыкавшего очередь феникса. Другие ждали на ближайших карнизах. Подмастерья велели следовать за Рексом, вот они и не улетали, хотя им очень хотелось.
Когда последние оковы звякнули о пол, Вероника встала рядом с Тристаном, и он отпустил Рекса.
Надо быть храбрым, понимал он, ради Рекса и остальных. Надо управлять своим страхом.
Обратив мысленный взгляд внутрь себя, Тристан сосредоточился на тайнике. Последние несколько дней он почти забросил его, и это упущение давало знать о себе: страх грозил захлестнуть Тристана, хотя он и знал, что фениксы примкнут к ним в этой битве.
Вероника придвинулась бочком и вложила свою теплую ладошку в его руку. Тристан взглянул на Веронику и ощутил, как внутри растекается нечто: спокойствие, сила, которые, впрочем, принадлежали не только ему. Что бы это ни было, Тристан воспользовался этим чувством, чтобы укрепить стены мысленного тайника, запереть в нем страх.
«Я подавил тебя, – сказал он страху, – а не ты меня».
Когда последний камень лег в стену, сердце успокоилось, и Рекс глухо заворковал, поддерживая соузника.
– Спасибо, – шепнул Тристан Веронике, чувствуя, как возвращаются храбрость и уверенность.
Вероника стиснула напоследок его ладонь и отпустила. Рекс взмахнул могучими крыльями, поднимая с пола пыль и сухие листья, взлетел и опустился на платформу в виде феникса. Следом за ним взлетели и сородичи, пыша жаром – воздух дрожал вокруг осветившихся перьев. Когда все опустились на платформу, их внутреннее пламя погасло, и птицы застыли серыми статуями на фоне ночного неба.
Тристан обратился к Веронике:
– Они будут ждать сигнала. Идем.
Самки на самом дне встрепенулись. Если чувства Рекса Тристан воспринимал сильно и четко, путая порой со своими, то эмоции других фениксов казались дымом, едва уловимыми шепотками или намерениями, еще не созревшими и не осознанными.
Вероника схватилась за замок, загрохотавший о прутья решетки. Один из фениксов – должно быть, ее питомец – устремился навстречу Веронике. Слева раздался звук шагов – из тени показался Эрскен.
Вероника застыла, и тогда вперед выступил Тристан. Сейчас он был за главного, и если даже нарушал отцовские приказы, то на благо Гнезда:
– Отбой, Эрскен. Мы выпустим одну из самок.
– Всего одну? – отпустив замок, спросила Вероника.
Тристан ровно и спокойно вздохнул. Сверху доносились отголоски битвы.
– Да, Ник, всего одну. Остальные ни с кем не связаны и… – Он замер, понимая ошибку – по тому, как напряглась Вероника. Оба они обернулись к Эрскену.
– Мне что, удивляться? – спросил тот, прислонившись к решетке. – Ни разу не видел, чтобы не связанный узами феникс вел себя, как этот.
Вероника стрельнула глазами в сторону Тристана, но эту тайну предстояло открыть ей самой.
– Я не Ник, – призналась она, посмотрев в глаза Эрскену. – Меня зовут Вероника, и Ксепира – моя соузница.
Эрскен мрачно кивнул, а потом одарил ее доброй улыбкой:
– Имя что надо, королевское.
– Послушайте, – вмешался в разговор Тристан. – Сейчас мы выпустим одну самку, потому
