– Так что, как видите, – закончила она, – вы должны немедленно известить кого-нибудь, кто не связан с Магистериумом, на случай, если кто-то из чародеев предан канцлеру. Подойдет любой член Духовенства или даже Королева.
Все это время врач послушно делал записи.
– Понятно, – сказал он, добавив последний пометку. – И как долго вы верите в то, что канцлер несет за все это ответственность?
– Я не верю, что он виновен. Я знаю это. – Элизабет выпрямилась. – Что вы там пишете? – Среди пометок врача она разобрала слово «галлюцинации».
Он захлопнул блокнот.
– Я знаю, все это должно быть очень пугающим для вас, но постарайтесь не волноваться. Возбуждение только усугубит воспалительный процесс.
Она уставилась на него.
– Усугубит что?
– Воспалительный процесс в вашем мозгу, мисс Скривнер, – терпеливо объяснил мужчина. – Это довольно распространенное явление среди женщин, читающих романы. – Прежде чем Элизабет смогла придумать ответ на это сбивающее с толку замечание, он пригласил Ханну, которая выглядела взволнованной, обратно в комнату. – Пожалуйста, передайте канцлеру, что я предписываю пациентке строгий постельный режим. Очевидно, это классический случай истерии. Мисс Скривнер следует как можно меньше волноваться. Как только воспаление в мозгу спадет, ее разум может вернуться в норму.
– Может вернуться? – Ханна ахнула.
– С сожалением должен сказать, что иногда эти случаи являются хроническими, даже неизлечимыми. Насколько я понимаю, она – подкидыш и находится здесь под опекой канцлера Эшкрофта? Позвольте мне написать рекомендацию для больницы Ледгейт, я близко знаком с главным врачом. Если мисс Скривнер не поправится, канцлеру достаточно будет написать письмо…
Кровь Элизабет закипела от гнева. Она слушала все это достаточно долго. Врач был таким же, как Уорден Финч, таким же, как Эшкрофт: человеком, который думал, что может делать с ней все, что ему заблагорассудится, потому как сам находился в более выгодном положении. Но он ошибался.
Когда мужчина встал, девушка схватила его за руку с такой силой, что тот замер на месте. Врач тщетно пытался отцепиться от нее, затем уставился на Элизабет, будто видел впервые. Его рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. Она потянула его к себе. Не выдержав ее напора, он потерял равновесие и чуть не упал лицом на кровать.
– Послушайте меня, – прошипела девушка яростным шепотом, однако достаточно тихим, чтобы Ханна могла услышать ее. – Я выросла не в обычной библиотеке. Я росла в Великой библиотеке. Можете насмехаться надо мной, но вы никогда в жизни не видели настоящей книги и должны считать себя счастливчиком, потому что вам не пришлось пережить ни минуты наедине с одной из них. – Она сжала пальцы так, что у него перехватило дыхание. – Вы должны немедленно отправиться в Духовенство. Канцлер сказал, что все это – лишь начало. Что бы он ни планировал, пострадает еще больше людей. Вы понимаете? Вы должны… Вы должны…
Врач побледнел.
– Мисс Скривнер? – пробормотал он.
Элизабет отпустила его и указала на зеркало, вернее, на отражение мистера Хоба в нем. Хотя дворецкий и стоял в коридоре, зеркало позволяло видеть его за углом. Только он больше не был дворецким, и более того – не являлся человеком.
– Смотрите, – прошептала она.
Костюм мистера Хоба был единственным, что осталось неизменным. Но теперь он висел на изможденном, сгорбленном, нечеловеческом теле. Его лицо приобрело болезненный бледно-лиловый оттенок, кожа жутко оплыла, а кусочки плоти свисали со щек и подбородка, словно капли жира. Его уши были заострены на концах, фиолетовые пальцы венчали огромные когти. Но хуже всего выглядели его глаза: неестественно огромные, круглые, словно блюдца. Они сияли в тени коридора, и эта пара остекленевших лун смотрела прямо на нее.
Неуверенно переводя взгляд с Элизабет на врача, Ханна открыла дверь. Мистер Хоб никак не отреагировал. Он стоял молча и не мигал своими ужасными сверкающими глазами, а все остальные смотрели на него.
– Вы видите? – прошептала Элизабет. – Он демон, судя по всему, какой-то гоблин или бес.
Наступила долгая пауза, затем напряжение спало. Врач откашлялся и отпрыгнул в сторону, быстро направляясь к двери, словно Элизабет могла выскочить из постели и напасть на него. Будто она была демоном, а не мистер Хоб.
– Как я уже говорил, – обратился он к Ханне, – пожалуйста, передайте мою рекомендацию канцлеру при первой же возможности. – Он сунул ей в руку листок бумаги. – Все это, определенно, очень серьезно. В Ледгейте есть весьма современные способы лечения…
Когда дворецкий уводил доктора, мистер Хоб, казалось, нисколько его не взволновал. Голос затих в коридоре, превознося преимущества ледяных ванн для душевнобольных. Элизабет сидела ошеломленная и дрожала, когда, наконец, осознала всю суть произошедшего. Никто из них, кроме нее, не видел истинного облика мистера Хоба.
Зеркало показало ее одинокое отражение. Дрожа под тонкой ночной рубашкой и чувствуя, как кровь отливает от лица, Элизабет вынуждена была признать, что выглядит именно так, как ее описывал врач. Здесь, в поместье Эшкрофта, она попала в еще более серьезную ловушку, чем когда была заключена в подземелье Великой библиотеки. Теперь она находилась во власти своего злейшего врага.
Глава четырнадцатая
В течение нескольких следующих дней канцлер Эшкрофт проявлял необычайную заботу по отношению к Элизабет. По утрам и вечерам она была заперта в своей комнате, однако днем Ханна одевала ее и выводила вниз, в оранжерею, подышать свежим воздухом. Там девушка отдыхала под пристальным надзором служанки, сидя в мягком плетеном кресле с укутанными в одеяло ногами и вдыхая сырой аромат, исходящий от растений и цветов. Цветущее безумие пышных бутонов и кружевных папоротников, экзотические лепестки растений, сочащиеся влагой, окутывали ее. Не будь она окружена демонами, это больше напоминало бы рай.
Теперь, когда она рассмотрела настоящую сущность мистера Хоба, то везде видела демонов. Они суетились повсюду, выполняя различные поручения: сметали листья с тротуарной плитки, поливали цветочные горшки, подрезали цветы. Большинство из них казались менее внушительными, чем мистер Хоб. Размером они были поменьше, и кожу их покрывала чешуя, но не такая обвисшая. У кого-то торчали клыки, у других – длинные остроконечные уши. Все демоны в поместье Эшкрофта одевались в нелепые золотые ливреи. Гости, прогуливавшиеся по дорожкам у дома, не удостаивали их и мимолетного взгляда – в их глазах те были обыкновенными слугами. Демоны, в свою очередь, игнорировали людей, послушно выполняя свои поручения.
Элизабет больше пугало не то, что вокруг нее кишели демоны, а то, как Эшкрофту удалось подчинить себе такое их количество. Очевидно, что это были низшие демоны, а не высшие вроде Сайласа и Лорелеи. Что он пообещал им взамен? Что могло соблазнить их настолько, чтобы согласиться носить униформу и верно служить ему? Ей было страшно даже думать об этом.
Элизабет, затаив дыхание, ждала возможности поговорить хоть с кем-то не из этого дома, но
