Был уже полдень, когда Элизабет, сидя в оранжерее, изо всех сил держалась, чтобы не дрожать от ужаса при виде демона, который незаметно подкрался к ней с парой садовых ножниц и начал подстригать листья пальмы за ее спиной. Ханна мурлыкала, сидя над вышивкой. Мелодия казалась необычайно странной и переливчатой – то была еще одна из песен Лорелеи.
Приглушенные звуки привлекли внимание Элизабет. Кучка девушек ее возраста, разодетых в шелка и кружева, глазели на фонтан, расположенный внутри поместья. Она могла только догадываться, что они подумали, глядя на нее, неподвижно сидящую и бросающую нервные взгляды на слуг.
– Бедняжка, – сказала одна из них. – Со стороны канцлера Эшкрофта было так великодушно приютить ее у себя. Я слышала, что она слегка помутилась рассудком.
– Вовсе нет! – возразила другая, щелкнув зонтом.
– Еще как да. По словам отца, судя по всему, она напала на доктора и практически повалила его на пол. Умопомешательство наделило ее нечеловеческой силой.
– Я не удивлена! Она же просто великанша! Ты когда-нибудь видела настолько высоких девушек?
– Я однажды видела такую на гастролях цирка, – лукаво ответила первая девица.
– Я слышала от леди Ингрэм, – встряла другая, – что эта особа странно вела себя тогда за ужином: разговаривала совсем мало, а когда заговорила, то оказалось, что она – редкая грубиянка, совсем не приученная к манерам. Леди Ингрэм утверждает, что это было ясно с самого начала.
Гнев закипел в Элизабет, угрожая разорвать ее на части. Она редко испытывала ненависть к кому-то, но в тот момент ненавидела леди Ингрэм и этих девиц. Как они могли быть такими жестокими и в то же время рассуждать о манерах?
Одна из девушек вздохнула.
– Видите, как она таращится на нас?
– Быстрее, бежим отсюда!
Ярость Элизабет схлынула, когда они скрылись из виду, и ленты их платьев исчезли среди пальмовых листьев. Она поняла, что это был еще один пункт плана Эшкрофта.
К ее ужасу, все казалось логичным. Чем больше он демонстрировал ее публике, тем больше гостей разносили сплетни, находясь в полной уверенности, что девушка – сумасшедшая. Тем временем они своими глазами видели, как канцлер не скупится, чтобы обеспечить ей комфорт и благополучие. Так же, как он создал иллюзию вокруг своих слуг, чародей сплел еще больший обман вокруг себя самого, не потратив на это ни капли магии. Даже если бы Элизабет удалось с кем-то поговорить, они восприняли бы просьбы о помощи как очередное доказательство помешательства.
Девушка не видела выхода из той ловушки, в которую попала. Спасение было невозможно. Если бы она попыталась убежать, Канцлер немедленно понял бы все и прикончил ее. Тогда у Элизабет не осталось бы ни единого шанса вывести его на чистую воду. Единственным вариантом оставалось подыгрывать ему.
Где-то в глубине оранжереи часы пробили час.
– Пойдемте, моя милая, – прощебетала Ханна, поднимая ее из кресла. – Время вашего ежедневного визита к Канцлеру. Что за добрейший человек! Он принимает ваше выздоровление так близко к сердцу. Надеюсь, вы цените все, что милорд делает для вас.
Элизабет прикусила язык, пока следовала за Ханной к выходу из оранжереи. Если бы только Ханна знала настоящую цель ее каждодневных визитов в его кабинет! Страх окутывал ее с каждым шагом по сверкающим зеркальным коридорам поместья. К тому моменту когда они дошли до кабинета, все внутренности Элизабет завязались в узел. Она изо всех сил пыталась контролировать свое выражение лица, когда дверь открылась, показывая Эшкрофта, взмахивающего тканью над столом.
– Добрый день, мисс Скривнер. Почему бы вам не зайти?
Несмотря на то что его голос был как никогда мягок, она заметила нотки огорчения в его разноцветных глазах – свидетельство того, что до сих пор ее визиты не дали ему информацию, которую он так страстно желал получить.
– Ханна, не принесете ли вы нам чаю?
Повинуясь его дружелюбному жесту, Элизабет прошла внутрь и осторожно села на диван. Она заставляла свой взгляд не задерживаться на гримуаре, лежавшем на столе. Канцлер всегда накрывал его мантией перед ее приходом, но девушка знала, что это был тот же гримуар, который он изучал в первую ночь ее пребывания в поместье. Его присутствие в комнате оставляло кисловатый и затхлый привкус на кончике языка. То, как Эшкрофт вытирал руки, означало, что ему было столь же неприятно касаться этой книги.
Канцлер отложил ткань в сторону и сел напротив Элизабет в свое любимое кресло. Он выглядел настолько искренне обеспокоенным, что, несмотря на все, она почти верила: какая-то часть его действительно волнуется о ней. Неожиданно луч света отразился в глубине его рубинового глаза, и это напомнило ей рыжие волосы Наставницы, рассыпанные по полу в ночь, когда та была убита.
– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросил он с такой кротостью, что по ее телу пробежали мурашки.
– Гораздо лучше, благодарю вас. – Она сглотнула, собирая всю свою отвагу. – Я думаю, что уже готова уехать отсюда.
На лице Эшкрофта появилось сочувствующее выражение.
– Еще пару дней, мисс Скривнер. Доктор более чем настаивал на важности постельного режима для вас.
Элизабет опустила глаза, чтобы не показывать ему тот ужас, который испытывала. К счастью, доктор не отразил в своих пометках то, что она рассказала ему, в противном случае Эшкрофт не утруждал бы себя этими встречами.
Стук в дверь обозначил возвращение Ханны с подносом, на котором громоздились чашки с чаем и кексы в глазури. Элизабет демонстративно надкусила один из них, хотя едва могла вытерпеть эту ужасную сладость. Сердце упало в пятки, когда дверь снова отворилась. На этот раз это была не Ханна. У нее имелась всего пара секунд, прежде чем Лорелея наложила на нее свои чары, которые словно укутали ее в теплое тяжелое одеяло. Эшкрофт наклонился вперед, обхватив колени руками.
Именно так каждый раз начинался допрос.
– Теперь, мисс Скривнер, – сказал он, – почему бы нам не вернуться к беседе о Саммерсхолле? Посмотрим, помните ли вы какие-то детали…
Его голос звучал так же мягко, как и прежде, но доброжелательное выражение исчезло с лица. Элизабет знала, что ходит по лезвию ножа. Одна ошибка, и он обнаружит, что чары Лорелеи не действуют на нее, а потом заставит ее говорить правду, применив свою магию. Малейший промах мог обернуться смертью. Она прилагала все усилия, чтобы сделать выражение лица максимально пустым, а голос – безжизненным. Благо на помощь приходило цепенящее действие чар Лорелеи. Без их влияния девушка не смогла бы сидеть и спокойно смотреть на Эшкрофта. Но что самое важное – не смогла бы лгать.
– Ты можешь рассказать мне, почему ты проснулась той ночью? – настойчиво
