Собрание завершилось попыткой заставить Натаниэля отправиться внутрь Кодекса. Поначалу они отправляли его в одиночку с целью установить контроль над книгой, как пояснила Катрин, однако, как Элизабет догадалась, она лишь хотела посмотреть на напрасные старания чародея. Затем они попытались проникнуть туда вместе, взявшись за руки в надежде на то, что Элизабет каким-то образом сможет затащить его с собой. Но каждый раз она лишь появлялась в комнате в одиночку. Прендергаст был настолько возмущен ее непрекращающимися визитами, что начал кидаться в нее банками с заспиртованными пальцами, из-за чего им пришлось отложить эту затею на утро.
– Элизабет, – обратилась к ней Катрин, когда все они встали, потягиваясь. – Могу я поговорить с тобой наедине?
От волнения у Элизабет скрутило желудок. Без сомнений, подруга заметила то, как она краснела каждый раз, когда Натаниэль брал ее за руку. Неужели им действительно так необходимо это обсуждать?
Как только Натаниэль и Сайлас покинули кабинет, она рухнула на диван, сложив руки на коленях.
– Ты в порядке? – спросила Катрин. – Выглядишь так, будто у тебя несварение. Короче говоря, я размышляла о твоей способности сопротивляться магии – откуда она могла взяться и все такое.
Элизабет упала на подушки. Она чувствовала, как от облегчения все внутренние органы расползаются по местам.
– У тебя есть какие-то идеи?
– Что ж, – осторожно начала Катрин, – должна быть некая причина, по которой ты – единственный человек, способный проникать внутрь Кодекса. Все это связано. – Она сделала паузу. – Ты помнишь тот раз, когда упала с крыши, ничего себе не сломав?
Элизабет кивнула, припоминая. Ей было четырнадцать, когда она, прячась от Финча, забралась на крышу двухэтажного здания.
– Мне просто повезло.
– Не думаю. Такое падение должно было здорово навредить тебе, а ты отделалась лишь парой синяков. Стефан клянется, что видел, как ты расколола каменную плитку. Затем еще был случай с люстрой в столовой – она приземлилась прямехонько на тебя. А тот раз, когда ты разбрызгала клубничный джем по всему…
– Знаю-знаю! – прервала ее Элизабет, краснея. – Я помню. Но какое отношение все это имеет к тому, что я могу проникать внутрь Кодекса?
Катрин прикусила губу.
– Ты не просто сопротивляешься магии. Ты физически более вынослива, чем обычный человек. Тебе удавалось уцелеть после тех вещей, которые прикончили бы любого другого.
Элизабет хотела возразить, но вспомнила момент, когда сражалась с Книгой Ока. Малефикт сжимал ее с такой силой, что легкие почти лопнули, однако, насколько она знала, ей удалось отделаться лишь переломом ребра. В целом все это действительно выглядело странно.
– Я думала, как все это может быть связано, – медленно продолжила Катрин, – и кое-что поняла. Ты помнишь те эксперименты, которые я проводила, когда мы только познакомились?
– Над книжной тлей?
Катрин кивнула, и ее глаза подернулись завесой таинственности.
– Потрясающие создания. Они проводят весь день, возясь в пергаментной пыли, поедая и вдыхая магию, которая не причиняет им никакого вреда, и вырастают до огромных размеров. Ко всему прочему их почти невозможно убить. Поначалу я думала, что это какой-то отдельный вид, который не имеет никакого отношения к обычной тле. Но после того, как изучила их, поняла, что дело вовсе не в этом. Сразу после вылупления это совершенно обычные насекомые. Воздействие гримуаров – вот что меняет их.
На миг Элизабет потеряла дар речи. Голова закружилась. Она представила себя маленьким ребенком, ползающим среди книжных полок, незаметно проскальзывающим в многочисленные ходы библиотеки. Девушка едва могла вспомнить моменты из своего детства, когда не была с ног до головы покрыта слоем книжной пыли.
– Ты имеешь в виду, что я… книжная тля?
– По крайней мере, ее человеческая версия, – ответила Катрин. – Насколько мы знаем, ты – единственный человек, выросший в Великих библиотеках, в то время, как большинство воспитанников попадают туда в возрасте тринадцати нет. Должно быть, они слишком развиты, чтобы с ними случились какие-то изменения. Но ты…
Элизабет испытала ощущение, будто по голове ударили гримуаром. Шестнадцать с половиной лет у нее словно двоилось в глазах, и неожиданно ей удалось сфокусироваться. Вот почему она проснулась в ту ночь, когда Книга Ока вырвалась на свободу. По этой же причине девушка могла противостоять чарам Эшкрофта, а книги в архивах… как они называли ее?
Истинное дитя библиотеки.
Чернила текли по ее венам. Магия Великих библиотек жила в каждой клеточке тела, они были частью нее, а она – частью них.
Всю следующую неделю, которую Элизабет провела в Королевской библиотеке, она не могла думать ни о чем другом. Бродила по залам словно во сне, отмечая те вещи, которые раньше не видела. Гримуары шелестели на полках, когда она проходила мимо, но оставались тихими и неподвижными для остальных библиотекарей. Книжные полки потрескивали. Некоторые книги постукивали по стеклу, чтобы привлечь ее внимание. Путь до кладовки пролегал мимо гримуара Четвертой ступени, который среди воспитанников славился своим буйным нравом, – по обыкновению, они с криками спасались бегством, пока книга плевалась чернилами им вслед. Однако Элизабет было достаточно лишь кивка в сторону гримуара каждое утро, чтобы он оставил ее в покое. Особенно примечательным был случай, когда одна секция полок непроизвольно раскрылась перед Элизабет, зазывая ее в секретный проход, сбив при этом Гертруду с ног.
Однако чем дольше она подметала, скребла и натирала все до блеска, тем быстрее это удивительное ощущение волшебства вокруг нее исчезало, сменяясь пустотой в груди. Если ей не удастся восстановить свое честное имя в глазах Духовенства, что останется для нее в этом мире? За пределами Великих библиотек она была словно животное из бродячего цирка – чудачкой, оторванной от своего дома и выставленной напоказ. Каждый день Элизабет пыталась убедить себя уйти, чтобы сосредоточить всю свою энергию на Эшкрофте. И каждый день волна ужаса парализовала ее от одной только этой мысли. В тот момент, когда она отложит свою библиотекарскую форму и выйдет за дверь, путь назад может оказаться закрытым навсегда.
Гертруда все донимала Элизабет вопросами и вздыхала, по-прежнему убежденная, что та одержима каким-то молодым человеком. В каком-то смысле, это было правдой. Виной ее недосыпаниям являлись бессонные ночи у мерцающего зеленого огня в кабинете Натаниэля. Сплошь заваленная результатами их совместных встреч и обсуждений, комната напоминала скорее тайную базу для подготовки к войне. Вся мебель была переставлена, а стены – утыканы записками и пометками. Однако, несмотря на все их усилия, Прендергаст по-прежнему отказывался сотрудничать, а сами они не приблизились ни на шаг к разгадке планов Эшкрофта.
В этот день Элизабет
