— Этого нам не хватало! — заверещала Лукерья, — водяника выбирай!
— Да не разглядела я твоего водяника, и мне знаешь ли обидно, что он от меня как от прокаженной ускакал! Больно надо! — надулась Степанида.
— Ладно-ладно, а далее, кто исчо сподобился? — наставила охоронница.
— Сначала думала, что Грозный. Пока он мне не рассказал, что землю мою выкупить хочет и под отель выделить.
— Шо??? — заверещала Лукерья, — не могёт быть такого!
— Да не ори ты! — закрыла уши Слагалица, — я отказала ему!
— Иш какой, супостат! — Лукерья разошлась не на шутку, аж пыль с потолка посыпалась, — чаво удумал!
— Не нервничай, Лукерья, я не продам Дом ни за что! — заверила Степка и чтоб уйти от темы продолжила: — наверное мэр сейчас в лидерах. Но его я тоже не знаю… надо знакомиться.
— Городовой, говоришь… Красив? — тут же переключилась охоронница.
— Не знаю, как описать его тебе. Красив. Вот только красота у него не обычная. Он мне знаешь на кого похож? На дровосека. Здоровый такой, борода во! — Степка показала размер бороды, — топора на плече не хватает. И одет он не как мэр, а… э-э-э… хозяин лесопилки!
— Ох, хорош, — замурлыкала Лукерья, — не люблю бритоусов, бери этого!
— Да конечно, — фыркнула Степка! — вот чисто из-за бороды выберу мужика, с которым всю жизнь жить?
— А чаво нет? — в тон ей ответила Лукерья.
— Я не знаю его характер, как он ко мне относиться будет! А вдруг он алкаш? Или моральный урод какой? Бить начнет!
— Окстись, хозяюшка! — строго сказала Лукерья, — хорошо ли слушала меня?
— А что?
— Я же баяла — жонихи твои, как один все ладные! Не могёт быть у Слагалицы плохим избранник!
— Хм… Тогда получается и олигарх хороший? — задумалась Степка. А что, он кандидатура отличная, и красив и богат…
— Тогда бери обоих!
— Да ну тебя! — рассердилась Слагалица, — куда обоих?
— Туда! — фыркнула Лукерья, — я ж баяла, одного или двоих!
— Я не по этим делаем, знаешь ли! — надулась Степка.
— А как медведяку возжелать, знать по тем делам? — попрекнула вредная охоронница.
— То была не я! — взвилась Степка, — все, ухожу я от тебя, достала! — схватила Степка куртку, сумку и вылетела из дому.
И что вы думаете? Врезалась со всего разбегу в мужские объятия.
«Красоту сразу видать, а характер не легко узнать»
«Ой, мамочки! Жених!» Теплые твердые руки вежливо придержали Степку, но от груди отпускать не торопились. Женщина испуганно глаза зажмурила думая, караул, что сейчас будет!
Стоят они, значит, не шевелятся. Любовное томление медленно по груди расползается, ножки уже подгибаться начали. Задрожала Степанида. А потом подумала — «А это который?» Ну надо же знать, от кого сейчас башка улетит. Принюхалась — пахнет незнакомо. Медленно глаза подняла. Водяник!
Мужчина от себя слегка отстранил и улыбнулся. А Степка не сдержалась и ехидно поинтересовалась:
— Что? Уже не воняю?
— Вот дура… — донеслось со стороны дома.
Мужчина откашлялся и спросил:
— Вы уже знаете? Да? — и так виновато посмотрел, — простите меня… Не ожидал, готов не был!
Степка разок в глазки его, влажной поволокой затянутые, глянула и поняла — простила! Тут же! Эти глаза самые невероятные из всех! Не оторваться. Они сначала были голубые- голубые, как летнее небо, затем стали синие-синие, как штормовое море, а затем снова голубые.
Не отдавая себе отчета, Степка подняла руку и коснулась его щеки. Кожа — бархат. Мужчина улыбнулся своими невероятно аппетитными пухлыми губами и потерся ними о ее ладонь. Степанида застонала, но даже сама этого не осознала. От кончиков пальцев на руках, до самых пяток прошиб ток. Она утонула в этих невероятных глазищах и ощущениях острого наслаждения, от соприкосновения тел.
Губы мужчины целовали ладошку, а глаза глядели не отрываясь. Руки сжимали женщину все сильнее, вынуждая подняться на носочки. Расстояние между их лицами стремительно сокращалось и Степка уже предчувствовала поцелуй. Облизала губы, закрыла глаза. Вот — вот… Но тут…
Звук тормозов. Грохот захлопывающейся автомобильной двери. Топот. Скрип калитки. Шикарного мужика отрывают от нее. Не удержавшись на ногах, Степанида кулем оседает на крыльцо. Успевает увидеть, что мужчина с дредами и в кожанке улетает с порога в кусты, сверкнув берцами.
Ничего не понимая, она продолжает сидеть, чувствуя, как все нутро скрутилось в узел от неудовлетворенного желания. Из груди доносится стон. В ушах звенит, голова кружится. Женщина пытается встать, но перед глазами все почернело. Услышала крики, звук ударов, забористые маты и провалилась в темноту. Услышала только напоследок:
— Эх, какой мужик красивой был…
— Погодь, погодь, он ща, как подниметси!
«Ссоры да розни, своры да козни»
Сквозь туман в сознании услышала странные слова:
— Апп-эс рум, апп-эс! Вильвер-до кьюм! — голос, резко выкрикнувший фразу был не знаком. Звучал настолько зло и властно, что даже Степаниде, лежащей без сил на крыльце, захотелось подняться и вытянуться по струнке. Но все, что ей удалось — приоткрыть глаза. Если бы силы были, она бы наверняка вскочила на ноги и удивленно распахнула глаза. Но сил не было. Она молча взирала на невероятное действие, показавшееся сном.
Возле ее покосившегося забора во весь рост стоял, широко расставив ноги, водяник. Дреды, до этого собранные в хвост, растрепались во все стороны, сделав его прическу похожей на голову Медузы Горгоны. Признаться, выражение лица было таким же. Перекошенным от ненависти. Глаза из нежно-голубых стали иссиня-черными и в них бурлило штормовое море. Одна рука согнута в локте и заведена за спину, а вторая, с растопыренными пальцами, вытянута вперед. Брюки перепачканы, косуха съехала в сторону. А из уголков губ стекала струйка крови. Скула припухла.
Степаниде было плохо. Так плохо, ей кажется еще никогда не было. Голова гудела, тошнота подкатывала в горлу, сил не было, но она боролась со слабостью, пытаясь понять, что произошло и кто тот иностранец, разговаривавший не то на румынском, не то на молдавском. Сил хватило слегка повернуть голову. И распахнуть глаза по-шире!
В паре шагов, напротив водяника, стоял заставший в позе льва перед прыжком олигарх Грозный. Кулаки сжаты, брови нахмурены, пиджак валялся у ног, белоснежная рубашка местами в грязи. Двое телохранителей застыли рядом в таких же неестественных позах, словно бежали, но не добежали. И больше никого.
Степка удивилась, решив, что иностранная фразочка послышалась, когда ее вдруг повторили:
— Апп-эс рум, апп-эс! Вильвер-до кьюм!
Она повернулась на голос, только тут сообразив, что говорит водяник! Вот только голос его звенел злостью и… превосходством?
«Он красив, как Бог!»
Из руки «бога» вырвалась струя воды и обдала с головы до ног вначале Грозного, затем его охрану. Не успела Степка удивиться, как стекающие потоки мгновенно превратились в сосульки.
«Что за?»
— Апп-эс рум, апп-эс! Вильвер-до кьюм! — очередной поток воды и новые намерзающие сосульки. Несколько секунд и Грозный со своими опричниками заделываются ледовыми статуями.
Вот тут сквозь ватное сознание до Степаниды дошло, что происходит нечто страшное! Ай, не выдержат
