Она вновь посмотрела на Берта, вздохнула и почти прошептала:
– Пожалуйста, не обижайтесь. Я бы согласилась, но принц… он…
– Я понимаю. – Арманиус не выдержал и все-таки съязвил: – Ты любишь Арчибальда, я понимаю. А я тут третий лишний.
Эн молчала, глядя на него непонимающими глазами, а Берт отчаянно пытался контролировать эмоции, которые рвались наружу, словно обезумевшие звери из клетки.
Получалось плохо.
– Что ты так смотришь на меня? Да, я пытаюсь за тобой ухаживать. И терплю поражение. Потому что, – Арманиус развел руками, – принц! У меня что-то получается только в отсутствие Арчибальда. Или если меня неожиданно пытаются убить. Или если у меня переломан контур. А сам по себе, вот такой, какой есть, я тебе не нужен, да, Эн? Ты любишь Арчибальда. – Сердце заболело, а кровь уже кипела от ревности, и Берт решил поскорее уйти, пока не наговорил еще чего-нибудь похуже. – Ладно. С наступившим тебя, Эн. Иди к своему принцу. Но Лера забери, иначе он расстроится. Ты – его хозяйка.
И, поглядев в последний раз на совершенно черного котенка, Арманиус вышел из комнаты, ощущая себя гораздо хуже, чем в тот день, когда его чуть не убило пламя демонов Геенны.
Защитница, что это было? Я ослышалась? Он пошутил? Я сплю? Как это… это ведь невозможно! Совершенно, абсолютно невозможно! Арманиус не может…
Я рухнула на пол, словно срубленное дерево, и, дрожа с ног до головы, изо всех сил ущипнула себя за обе руки. Чуть не закричала от боли.
Нет, я не сплю. И Арманиус в тот миг, когда говорил все это, не шутил. С таким лицом не шутят. И со слухом у меня проблем нет.
Но это ведь невозможно!
Защитница…
А если все-таки… Нет, ну как это? Когда он успел? А долго ли? Ты сама в него влюбилась в детстве за несколько минут. А он… Нет, ну это же невозможно!
Подошедший тигрилла – черного цвета ткнулся лбом в мои коленки. Я подставила ладонь, почесала его за ухом.
– Эклер… – прошептала я. – Лер… Разве такое может быть?
Котенок побелел, и я вздрогнула. Это что же, «да»?
Нет, ну нет же! Нет! Быть этого не может!
И что сейчас делать?
Я покосилась на часы на браслете связи. Что делать? Переноситься в общежитие, Арчибальд уже скоро должен прийти. А к Арманиусу в библиотеку я все равно не способна сунуться – страшно. Страшно не потому, что я боюсь его. Я просто не понимаю, что говорить и как себя вести. Это все слишком невозможно.
Я подхватила Эклера на руки и направилась вниз, в прихожую – только оттуда можно было построить лифт. Котенок мурчал, вновь поменяв цвет, – теперь он стал серым. Я помнила, что тигриллы бывают эмпатами – не все, только некоторые, и меняют цвет в соответствии с эмоциями, которые испытывают люди в их присутствии. Черный – это тоска, безысходность, отчаяние…
Это были не мои эмоции. В тот момент я вообще ничего не чувствовала – так была удивлена. Значит, это были эмоции Арманиуса…
Арчибальд, как и обещал, зашел за мной ровно через полтора часа. К тому времени я, поняв, что не в силах справиться с эмоциями самостоятельно, наглоталась успокоительной настойки. Настойка была первоклассная – сама варила! – и все, что я оказалась способна чувствовать на тот момент, когда принц шагнул ко мне в комнату, было равнодушие.
Арчибальд с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Эклера он вообще не заметил – котенок спал, а во сне тигриллы становятся практически невидимыми – только нос торчит. И хорошо, а то бы еще стал расспрашивать, откуда у меня Лер, пришлось бы говорить про Арманиуса – и ревновать теперь начал бы уже принц.
Ревновать… Значит, Эн, ты думаешь, что он ревновал? Глупость…
– Пойдем, – сказал Арчибальд, взяв меня за руку. – Внизу нас ждет магмобиль. Хочу сделать тебе подарок.
– Надеюсь, магмобиль не есть сам подарок?.. – спросила я с беспокойством: мало ли, что придет в голову этим аристократам!
– Нет, – засмеялся принц. – Иначе это был бы не подарок, а сущий кошмар. Мой подарок не совсем материальный. Скоро увидишь.
Пока мы с Арчибальдом шли к выходу из общежития, в коридорах сталкивались с множеством студентов, аспирантов и даже преподавателей – некоторые из них жили в общежитии, – и все вытаращивали глаза. Я вяло подумала, что вскоре наверняка пойдут слухи, но ничего не ощутила по этому поводу. В конце концов, про меня все время ходили какие-нибудь слухи. Одно время даже была популярна легенда про то, что я внебрачная дочь Валлиуса. Услышав ее, наставник хохотал так, что стены тряслись.
– Почему ты выпила успокоительное? – спросил Арчибальд, когда мы сели в магмобиль. Все-таки не удержался. – Ты же выпила?
– Да. Просто кое-что случилось, я нервничала, переживала, вот и решила выпить. Наверное, переборщила. А как ты понял? Это из-за эмпатии?
– Верно. Я ощущаю от тебя волны холода. Лекарственного холода, искусственного, безэмоционального. Не могу сказать, что мне это нравится. – Его высочество поморщился. – Эмоции намного лучше.
Впервые за последние полчаса я вдруг ощутила легкое любопытство.
– А как ты все это чувствуешь? Всегда можешь определить, что за эмоция, или?..
– Не всегда. – Арчибальд покачал головой. – Я бы даже сказал – далеко не всегда. Я не слишком сильный эмпат, особенно по сравнению с Ареном, хотя и он не всегда может определить.
– А как тогда?
– Ярко и понятно ощущаются только сильные и чистые эмоции, Эн. Ты и сама наверняка знаешь – иногда то, что мы чувствуем, подобно уколу в сердце. Любовь, ненависть, страх… Много всего. И такие эмоции чувствуются ясно. Но если человек одновременно испытывает множество эмоций или все они не совсем выражены, я ничего не могу понять. Это как гармоничная, стройная мелодия – и абсолютный музыкальный хаос, когда все инструменты играют разом разную музыку.
Я немного подумала и решила спросить:
– А чужие эмоции причиняют тебе боль или неудобство?
– Бывает, Энни. Но в таких случаях я экранируюсь, ставлю щит и закрываюсь. Это утомляет.
– А Альго могут ощущать эмоции друг друга?
– Нет. – Арчибальд покачал головой. – Наверное, это можно сравнить с полюсами магнита. Люди не нашей крови – противоположный полюс, притягиваются. Мы сами – отталкиваемся. Но, по правде говоря, иногда это только мешает.
– Почему? – Я удивилась. – Я бы не хотела, чтобы кто-то рылся в моей голове.
– Мы не роемся. Это происходит само собой. Суть в том, что зачастую наши злейшие враги – родственники, но, поскольку все Альго не ощущают друг друга, притворяться любящим родственником гораздо проще.
Теперь понятнее. Да, в таком случае, конечно, больше всего хочется понять, что чувствует близкий человек, а не разные незнакомцы.
– В общем, – продолжал Арчибальд, – большую часть времени я ощущаю какую-то непонятную какофонию, и только иногда она прерывается чем-то ярким и ясным. Когда я сегодня обнял тебя, чувствовал множество эмоций, а потом – резкий укол страха. Ты… – Он придвинулся ближе и взял меня за руку. – Ты беспокоилась за меня, Энни?
– Конечно, – ответила я абсолютную правду. Как можно было не волноваться за Арчибальда, если у него самая опасная в Альганне профессия? – Ты уже знаешь про Арманиуса?
– Что
