Какие сладкие губы! Нежные, мягкие, нерешительные… И тяжелое, неровное дыхание, и всхлипы, и руки, которыми она обвила его шею, прижимаясь крепче…
– Давай погуляем завтра вечером? – спросил Берт тихо, на секунду отрываясь от Эн, которая дрожала в его объятиях, словно лист на ветру. – А то в прошлый раз мы вместо прогулки платье выбирали.
– Я… – Она вздохнула, и уже по этому вздоху Арманиус сразу понял – что-то не так. – Я не могу…
– Опять принц?
– Нет. – Она чуть улыбнулась, уткнувшись лицом ему в грудь. – А вы… опять ревнуете.
– Разумеется, – кивнул Берт.
Хотя это было не совсем правдой – сейчас он уже почти не ревновал. Потому что Эн сидела здесь, в его объятиях и ответила на его поцелуй. И ее память была при ней – значит, она сделала этот выбор сознательно.
– Меня Рон пригласил. Ну, друг мой. Я не хочу его обижать. Давайте… давайте в субботу пойдем на Дворцовую? Посмотрим на церемонию подтверждения власти, а потом и погуляем…
– Хорошо, – кивнул Берт, касаясь губами ее мягких волос. – А сейчас… будешь десерт?
Судя по щекам, которые вспыхнули, словно две розы, Эн подумала не о пирожных. И Арманиус понимал, что, скорее всего, если бы он настоял, она бы осталась сегодня здесь, в его доме, и ночевала отнюдь не в комнате Агаты. Кровь при мысли об этом кипела… Но Берт не собирался торопить Эн.
– Буду, – прошептала она и, подняв голову, радостно улыбнулась.
Ни одна сказка не сможет сравниться с тем, что происходило со мной в этот вечер.
Когда столько лет мечтаешь о человеке, и привыкаешь к тому, что он не любит тебя и никогда не полюбит, и понимаешь это, и давно умеешь жить с этим пониманием, а потом вдруг выясняется, что он тоже любит… это невероятно! Это самое невероятное из всего, что случалось со мной за всю жизнь.
Мы в этот вечер разговаривали в основном о магии, Арманиус… Бертран попробовал использовать несколько простых заклинаний, и у него получилось. Только вот дискомфорт от амулета для него перебил всю радость от успехов.
– Если меня так выкручивает от простых магических действий, – пробормотал он, вытирая платком кровь, полившуюся из носа, – то что будет от сложных?
– Очень плохо, – честно предупредила его я. – Но со временем ваш контур привыкнет таскать тяжести. Уж я-то знаю.
Он улыбнулся, глядя на меня так ласково, что я вновь ощутила, как начинаю краснеть.
– Я стану магическим тяжелоатлетом, – пошутил Бертран. – Пора вводить такое звание наряду с магистрами, архимагами и архимагистрами.
Я засмеялась.
Честно говоря, мы занимались не только магией. Точнее, даже в основном не ею… И к концу вечера у меня немного заболели губы. Да и не только губы… Я просто разрывалась между желанием остаться здесь и пониманием, что еще слишком рано.
– Иди, – сказал Бертран в какой-то момент, и голос его был хриплым, страстным, – иди к себе, Энни. Иначе я не смогу тебя отпустить.
Я прижималась к нему, гладила по волосам, терлась щекой о щеку и совсем не хотела уходить. Но я все-таки ушла. Потому что так было нужно, так было правильно, хоть и очень, очень сложно.
Правильное вообще редко бывает простым.
Утром в пятницу мы с Байроном навестили нашу прежнюю пациентку – у нее все было отлично и с контуром, и с резервом, и с физиологией после хирургического восстановления, а затем познакомились с новым подопытным – мужчиной средних лет, который толком не мог говорить и совершенно не способен был двигаться. Изучив его жизненные показатели, я пришла к выводу, что тут либо пан, либо пропал – решать с хирургией надо в течение не более чем пяти дней, – поэтому мы сразу же приступили к нашим экспериментам.
Препараты у меня уже были заготовлены, оставалось добавить туда кровь подопытного, поставить капельницу, сделать многочисленные уколы общеукрепляющих стимуляторов, противорвотного, а также подключить к датчикам, проводящим силу и ток. Разрешение на подобную процедуру я подписала у Валлиуса накануне, и тот, впечатлившись описанием, выделил нам с Байроном еще и реаниматолога для компании. Так, на всякий случай.
Погрузив пациента в искусственный сон, мы приступили. Первые минуты две после начала процедуры мужчина только чуть дергался, но никаких изменений не происходило, а затем…
– Эн! – Байрон так заорал мне в ухо, что я подпрыгнула. – Смотри!
На экране «колпака» было видно, как вспыхнул сломанный контур. Вспыхнул – и продолжал светиться, одновременно с этим потихоньку начиная восстанавливаться… Не стремительно, скорее спокойно и стабильно.
Кто бы мог подумать, что ключом к более успешному восстановлению контура послужит обыкновенная кровь. А ведь все из-за императора… Если бы мне не пришло в голову использовать его кровь для лечения Арманиуса, я, возможно, никогда бы не догадалась о том, что кровная магия – это не только сама магия, но еще и кровь. Кровь – катализатор!
Если у нас с Байроном получится вылечить подобным образом еще человек двадцать, метод можно будет признать универсальным. Три года я никак не могла определиться, каждый раз экспериментировала, перебирала – кому-то больше помогал массаж, кому-то иголки, третьим уколы… А теперь наблюдала за тем, как пациент, не испытывая никакой боли, постепенно восстанавливается сам.
Физические показатели тоже ползли вверх – очень медленно, но ползли. А вместе с этим вверх ползли брови у реаниматолога. И наши с Байроном улыбки становились все шире и шире…
– Получается, – вынесла вердикт я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но он тем не менее чуть дрожал от радости и волнения. – Правда, полное восстановление займет двое суток. Через двенадцать часов предлагаю все отключить и посмотреть, как пациент будет себя чувствовать, не наступит ли откат. Надо понять, можно ли прерывать процедуру или необходимо держать больных под «колпаком» все это время.
– Согласен, – кивнул Байрон. На том и порешили.
Усадили рядом с пациентом медсестру, чтобы наблюдала за показателями – вдруг изменятся? – и отправились работать. Завтра – День Альганны, выходной, но мы с Асириусом решили, что все равно придем в госпиталь, только уже после полудня, когда закончится церемония подтверждения власти, и проведем следующую процедуру. Прерываться до понедельника мы не хотели. Выходной выходным, а человеческая жизнь дороже.
Около полудня с Бертом связалась Эн – впервые она сделала это просто так, всего лишь для того, чтобы рассказать ему о своих успехах в исследованиях, захлебываясь от восторга.
Так чудесно было слушать ее голос и видеть радостное лицо. И радоваться вместе с ней – но, конечно, не только по поводу ее научной работы, но и потому, что она все помнит. Защитник с ним, с резервом. Вот эта Эн, счастливая, успешная, помнящая свое прошлое, – была Берту дороже всего на свете.
– Я завтра утром зайду за тобой, – сказал он в конце разговора. – И вместе пойдем на площадь, да?
Эн кивнула и попрощалась, вновь побежав работать.
А минут через пять с Бертом связался Дайд.
– Завтра за тобой зайдут, – огорошил главный дознаватель Арманиуса. – И проведут на площадь. Приказ императора.
– Охрана? – Берт поднял брови. – Меня вновь могут попытаться убить?
– Не задавай глупых вопросов, – отрезал Гектор. Он
