– В дом, – сказала она. – Живо.
Глава 2
Когда Вилл вошел в комнату, его мать все еще оставалась на балконе.
Чуть касаясь перил изящными руками, она стояла к нему спиной, любуясь тем, как угасает день. Вид у нее был поистине царственный. Леди Кэтрин Дейл прекрасно сочеталась с Большим Домом. И так было всегда. Виллу повезло, он и сам так считал, уродиться похожим на мать. Он пошел в нее во всем, от черных волос – правда, у нее они вились, а у него были прямыми – до стройной фигуры. От отца – настоящего отца – ему достались только глаза, куда более темно-серые, чем у нее. Это, впрочем, не имело никакого значения, ведь Вилл редко смотрел людям в глаза.
Он прошел через всю комнату и, выйдя на балкон, встал с ней рядом.
– Я слышала о происшествии на базаре, – заговорила она, не глядя на сына.
– Надо же, как быстро распространяются слухи, – Вилл облокотился о перила.
– Зачем ты это сделал?
– Глупая традиция. И это не мое имя. Это вообще не имя.
– Я завоевала это имя для тебя, Вильям, – жестко сказала она. – Ты будешь его носить.
Твоя мать заполучила его, прыгнув в постель к моему дядюшке.
Оттолкнувшись от перил, Вилл ушел вглубь комнаты. Он был сыном лорда Роберта и наследником Дейла, но не по крови. Его мать приехала в город беременной, а спустя месяц вышла замуж за лорда Дейла. Но люди упорно и, как ему казалось, намеренно закрывали глаза на вопрос его происхождения. Возможно, они воображали, что его родители встречались раньше, за границами города, и Вильям, зачатый до обручения, все же был плотью от плоти Роберта. А может, им это просто было безразлично. Или – как знать – мать их зачаровала, заставила обо всем забыть. Один только Филип время от времени упорно возвращался к этому вопросу. Как бы то ни было, Вильям родился в Дейле и являлся наследником его правителя. Этого было достаточно, чтобы умерить для большинства интерес к скандальному вопросу о законности его рождения. К вопросу, который негромко обсуждали в тавернах и переулках, а иногда даже шептались на ступенях лестницы.
– Однажды ты станешь лордом Дейлом, – настойчиво продолжала мать, входя за ним следом.
– Я этого не хочу. И люди, мне кажется, тоже этого не хотят. Меня называют холодным, бессердечным, пустым, – сказал Вилл, подбросив поленце в камин (огонь в покоях леди Кэтрин пылал всегда, независимо от времени года). – Бездушным.
Он не отрываясь смотрел на пламя.
– Тогда и пусть думают, что ты бездушный.
– Но это же не так.
– Однако ты отличаешься от них, и это правда. Какое слово ни выбери, это бросается в глаза. Неизбежно. Так пусть считают тебя бездушным и холодным. Заставь их поверить, что ты чудовище – или божество.
– Они приписывают мне все эти ужасные качества – и все равно считают сыном Роберта. Как же так? – спросил он насмешливо.
Его мать пропустила этот вопрос мимо ушей, как поступала всякий раз, когда он намекал на ее влияние на людей.
– Пусть думают, что ты демон или бог, – повторила она. – Заставь их себя бояться. Остальное неважно.
– Для меня это очень важно, – отрезал Вилл.
Вздохнув, мать села в кресло у камина.
– И мало с меня базара, – и это она еще даже не знает про драку с Филипом, подумал он, – а тут еще и эта девчонка в саду. Сара. Неужели, Вильям? Ты похваляешься своей магией?
– Я вовсе не…
– Есть масса других способов произвести впечатление на девицу, куда лучше подобных выходок, – продолжала леди Кэтрин. – кроме того, Сара – девушка Филипа. Уж не в этом ли причина? Хочешь позлить двоюродного брата?
– Сара могла бы отказаться. И, хочешь верь, хочешь нет, я не испытываю ненависти к кузену.
– Возможно, в этом-то и проблема, – тихо произнесла мать. – Ты рассуждаешь не как особа королевской крови.
– И не чувствую себя виноватым в этом. А Сара просто попросила показать ей сад.
Леди Кэтрин задумчиво погладила себя по щеке.
– Это игра, Вилл. Ты и сам это понимаешь, верно? Спровоцировать тебя. Заставить выйти из себя. Филип кулаками, а Сара поцелуями, но это единственное различие. Не думаешь же ты, что она и впрямь что-то к тебе испытывает.
Возмущение так и вскипело в крови, но Вилл знал: оно не обретет форму, по крайней мере не здесь. Несокрушимое спокойствие матери всегда умеряло его силу, помогало держать ее в узде. В таких случаях он просто ощущал усталость.
– Это четвертая вспышка за месяц, Вилл, а ведь он еще только начался.
Вилл хмуро подумал об отметинах на коже – их уже три. В голове зазвучал спокойный, размеренный голос Роберта – порез должен быть глубоким, Вильям, тебе должно быть больно, ты должен вынести из этого урок. Вилл бросил взгляд туда, где над камином, за книгами и безделушками лежал материнский кинжал. С упавшим сердцем он подошел к полке, взял его дрожащими пальцами, рассеянно провел по незаточенной части. Металл нагрелся от огня. Вилл закатал рукав, скользнул глазами по шрамам.
– Подожди, – остановила его мать. – Роберту об этом знать не нужно. Этот случай останется нашей тайной. Только этот.
Вилл поднес к коже лезвие.
– Все равно узнает. Он всегда узнаёт.
С этими словами он провел лезвием по руке, сделав глубокий надрез. Мгновенно кровь наполнила рану и заструилась по запястью. Сжимая зубы, чтобы не дрожать от боли, пронзившей руку, Вилл ощущал еще и облегчение – ведь в этот миг он чувствовал все. Злость и тоску, страх, отчаяние и горе – самые простые вещи, свойственные смертному, человеку. Было время, когда он наслаждался своей необычной силой, цеплялся за нее вместо того, чтобы попытаться избавиться. То время прошло.
Материнская рука высвободила кинжал из его судорожно сжатых пальцев. Прежде чем вернуть оружие на каминную полку, леди Кэтрин платком отерла лезвие. К тому времени, как Вилл остановил кровотечение, а мать, вынув бинт из ящика прикроватного столика, перевязала рану, боль стала тупой, ноющей. Он смотрел, как сквозь бинт проступает алое пятно.
– Это тебя научит, – тихо сказала мать.
Научит чему? горько подумал он, не сводя глаз с капель крови на полу. Научит держать себя в руках? Или скрываться? Научит врать? Научит, как стать бездушным, жестоким принцем? Больше всего его ранило, что, нанося себе рану, он чувствовал внутри странную опустошенность. Пустоту. Мать быстро провела пальцами по его медальону на цепи.
– Скоро ужин, – сказала она. – Ступай, приведи себя в порядок.
Вилл кивнул и вышел.
* * *Вилл почти бежал и, свернув за угол, чуть не столкнулся с человеком, шедшим навстречу по коридору. В последнюю секунду он с трудом успел затормозить. Встречный
