— Да нет, что вы? Просто мне… — Ну вот и чего? «Просто мне не понятно с чего захотелось пококетничать»? Так ведь не скажешь. — Теперь мне опять стоит извиниться и это окончательно превратиться в хаосовы твари знает что. И все-таки извините меня, Саши. Мне пора идти, — Ани мягко — только б еще больше не обидеть! — вытащила руку из-под его локтя. А он и не задерживал, лишь кивнул. — До свидания. Я очень рада, что теперь у вас все хорошо.
— Вы больше не придете?
— А вы хотите, чтобы я пришла?
— Да.
Саши поднял голову, посмотрел на Сатор, но прямого взгляда все равно не получилось: уж слишком высок. А глаза его теперь были совсем не беспомощные, хоть и по-прежнему очень светлые — вполне мужские глаза, глядящие эдак хмуро, выжидающе.
— Хорошо, я вас навещу, — пообещала Ани, сама осознавая, что прозвучало это не слишком уверенно, а, может, и вовсе растерянно. — Идите в палату, а то простудитесь, не дай Лорд. Это будет совсем некстати.
— Спасибо, — Саши непонятно дернул рукой, будто собирался взять ее, поцеловать пальцы, но жеста так и не довершил, только повторил: — Спасибо вам Ани. За все.
Уже отойдя на приличное расстояние, Анет вдруг вспомнила, а вспомнив, обернулась и зачем-то окликнула рыжего:
— Саши, а вы так и не рассказали, что же тот гоблин сказал.
Длинный тоже обернулся, но продолжал идти спиной вперед, путаясь в здоровенных тапках.
— А вы приходите, расскажу.
И вроде бы ничего такого не произошло, только вот больничный парк словно немножко посветлел, стал суше, не таким промозгло-мокрым. Впрочем, это, наверное, оттого, что тучи, наконец, истончились, пропуская тускловатый, но все же солнечный свет.
____________
[1] В Кангаре троебожие — близнецы лорд День (лорд Солнце), леди Ночь (леди Луна) и их старший брат Хаос
Глава 13
Все предыдущие сутки и часть утра Ани мучилась дилеммой: навещать гоблинолога или все-таки не стоит. Она бы и дольше переживала, да времени не осталось, пришлось в полной неопределенности на обещанное свидание с «тетушкой» отправляться. Ну а там закрутилась как-то, засуетилась: пока с лечащим врачом разговаривала, пока к санитаркам «подмазывалась», да и со старушкой посидеть надо, поговорить о важном. Дама, несмотря на свою строго-гувернантскую внешность, оказалась большой поклонницей великосветских сплетен, почерпнутых из газет, принесенных самой же Анет.
В общем, Сатор напрочь забыла и об ученом, и о своих сомнениях.
А вот Саши, оказывается, о ней не забыл, поджидал возле больничного корпуса, у окна, почему-то почти настежь открытого — и это притом, что погоды стояли совсем не ласковые. Причем окно явно в палату вело и за казенными занавесочками виднелись физиономии в полосатых больничных пижамах. В смысле, в пижамах были нее физиономии, а мужчины, пациенты то есть. А вид они все равно имели загадочный и выжидающий.
В общем, Анет сразу поняла: уважаемый господин Кремнер — гоблинолог и по совместительству модный писатель, не просто так ее ждал, а с умыслом.
— Не желаете чашку чая? — огорошил Сатор Саши, предварительно, естественно, вежливо, пожалуй, даже чересчур вежливо поздоровавшись.
— Вы меня хотите пригласить на чай? — искренне удивилась Анет. — Прямо сейчас?
— Ну да, — гоблинолог неуверенно переступил с ноги на ногу, поправив очки. — По-моему, самое время… Холодно сегодня, не находите?
— Нахожу, конечно. Но как-то место для пикника не слишком подходящее… — Ани растерянно развела руками, оглянулась, — да и время тоже.
— А меня выписывают завтра.
— Я очень рада.
— Вот я и подумал… Может, нам больше и увидеться не удастся, не то что пригласить вас куда-нибудь.
В палате, за занавеской и наполовину прикрытым окном, гоготнули намекающе и очень по мужицки, а Саши заметно вздрогнул, виновато покосившись на Сатор. На скулах у него вспыхнули два ярких пятна, будто гоблинолога лихорадить начало. А еще он уже явно не радовался собственной затее.
— Во-первых, по крайней мере один шанс пригласить меня, у вас обязательно будет, — Анет вытащила из сумочки карточку, протянула бедолаге. — А, во-вторых, я с удовольствием выпью чаю. Сегодня и впрямь холодно.
Вот говорят: «Засветился человек от радости!» Понятно же, что это всего лишь красивый оборот, не умеют обычные люди светиться. Но то обычный, а не прославленные гоблинологи. У Саши даже очки сверкнули, будто в них солнце забликовало, хотя никакого солнца в помине не было. А визитку он схватил с такой поспешностью, что едва не порвал ее. И почему-то заложил карточку за ухо, кажется, сам не очень понимая, что делает.
Зато оконная рама, таинственно скрипнув, приоткрылась пошире и на подоконнике обнаружился самый настоящий, да еще фарфоровый, чайник, молочник, сахарница, две чайных пары, серебряные ложечки, щипчики, десертные тарелки и даже салфетки в толстых кольцах — все как полагается.
— Что желаете к чаю? — тоном завзятого официанта осведомился Саши.
— А у вас есть выбор? — несколько обалдев, спросила Ани.
— Все, что угодно даме.
— Ну, скажем, булочки? — предположила Анет.
Зря предполагала, на подоконнике мигом материализовалась тарелка со свежайшими, парком дымящимися на осеннем воздухе булочками с кремовой прослойкой.
— А если, допустим, кекс?
Гоблинолог, выпрямился, скроил скучающую физиономию и с надменностью распорядителя двора Ее Величества королевы-регентши, хлопнул в ладони. Рядом с булочками появилась тарелка с тонко — не толще книжного листа, нарезанными кексами.
— Фруктовый пирог, — входя во вкус, потребовала Сатор.
Желание моментально исполнилось. За окном мужской хохоток, безуспешно маскируемый покашливанием, все больше напоминал хихиканье юных институток, а очки же ученого поблескивали не просто радостно, а горделиво-победно.
— Имперский десерт со сливками! — потребовала Ани, а сообразив, что губу закусила с эдаким лукавым вызовом — и где только набралась, спрашивается? — постаралась изобразить серьезное лицо.
Правда, у нее, кажется, ничего толком не получилось, потому как на подоконнике, и без того тарелками уставленном, появилась креманка с пышной спиралью сливок, художественными потеками шоколадного соуса, россыпью медово-золотистых орехов и кокетливым вишневым хвостиком, торчащим из этого богатства.
Ну а хихиканье в палате сменилось откровенным жеребцовым ржанием.
— Ну, хорошо, — протянула Ани. — Дама желает сухарей!
— Каких сухарей? — откровенно растерялся Саши, сдернув с носа очки.
— Ржаных, — не без злорадства пояснила Сатор.
— Позвольте, но я…
— А говорили: все, что угодно даме, — усмехнулась Анет, едва сдержавшись, чтобы не показать гоблинологу язык.
— Кто же мог знать, что у дамы такой изысканный вкус, — сокрушенно мотнул головой Кремнер и кивнул кому-то за шторой.
Из-за занавески появилась весьма волосатая и, кажется, не слишком чистая рука, втиснувшая между затейливой креманкой и блюдом с кексами оловянную миску, на которой горкой лежали неровно нарезанные, посыпанные крупной солью, даже на вид твердокаменные ржаные сухари.
— Как вы только догадались? — ахнула Ани.
И все-таки не выдержала, рассмеялась, по-дурацки — точь-в-точь та же институтка, прикрываящая рот ладошкой.
— А я сразу понял, что у вас есть чувство юмора, — улыбнулся Саши, возвращая очки на нос и походя взъерошив свой
