Оставалось только одно: пожелать удачи на жизненном пути и отправляться на следующий вызов.
— Пойдемте, — приказала Сатор.
Девушка даже не поинтересовалась, куда это ее вести собираются. Просто поднялась и засеменила вслед за Анет, по-прежнему прижимая своего бело-рыжего красавца к груди. Зато водитель остался неравнодушным.
— Куда это ты ее? — спросил Ретер, критически оглядев «найденыша» с ног до головы, потом обратно и красноречиво округлив глаза.
— Заскочим ко мне на пару минут, хорошо? — ответила Ани, убедившись, что салон надежно закрыт и девушка из него по дороге не выпадет — уж слишком неадекватной бедолага казалась.
— Ты совсем с ума сбрендила или как? — насупился водила. — Вот уж впрямь блаженная! Никуда я вас не повезу!
— А куда ты денешься? — ласково протянула Ани. — Вези, дядька Ретер, вези.
Лысый досадливо и длинно сплюнул, но за амулеты все же взялся.
* * *Приглашение Саши на ужин, да еще к нему домой, присланное, как полагается, с утренним посыльным и букетом роз, больше смахивающим на куст, Сатор приняла не без колебаний, но все-таки приняла.
Колебалась она вовсе не потому, что ходить в гости вечером, да еще к мужчине, да еще одной, неприлично. А согласие было вызвано не горячим желанием отведать стряпни гоблинолога. Тем более, Ани подозревала, что ученый непременно захочет поразить ее воображение, угостить чем-нибудь эдаким, а поражаться, да еще и с угрозой для собственного здоровья, совсем не хотелось. Просто в саторовской крохотной квартирке глухим сном вусмерть уставшего животного спала подобранная ночью девушка и кот ее тоже спал. А сидеть над ними было глупо, да и сил на такое бдение после смены недоставало, прилечь же самой оказалось попросту негде.
В общем, отправилась в гости. И, естественно, пришла очень неудачно, как раз в разгар приготовления того самого, видимо предполагавшегося романтичным, ужина. Чем и всполошила хозяина, оказавшегося совсем неготовым. Вряд ли он хотел встретить гостью в кокетливом клетчатом фартуке, с большой поварской ложкой, зажатой в кулаке, да еще веточками петрушки, лихо заложенными за ухо.
Самым правильным в такой ситуации было вежливо расшаркаться и отбыть восвояси, что Анет немедленно и проделала: смутилась, извинилась и попыталась уйти. Но Саши, сконфуженный еще больше гостьи, не дал: буквально затащил в квартиру, усадил в кабинете, налил вина, выставил коробку дорогущих конфет в хрустких бумажках и сунул альбом какого-то художника. И извинившись раз тридцать, мышью юркнул на кухню.
Вино оказалось явно дорогим и очень терпким, едва в узел язык не завязавшим. Вкус черного шоколада в купе с этой терпкостью показался вовсе непереносимой дрянью. Ну а художник был из новомодных, пишущих полуобнаженных дев, смахивающих на стельных коров, да еще почему-то с козлиными головами и змеиными хвостами. Наверное, в этих девах крылась невероятно тонкая и умная мысль, но Анет, обладающая слаборазвитым вкусом, как-то незаметно для себя задремала.
А проснувшись, осознала: на дворе никакой уже не вечер, а совсем глухая ночь, да и часы ее догадку подтвердили. Ну и добавкой к этому ужасающему открытию шли подушка под головой, пушистый плед, в который Сатор была заботливо укутана, и ее собственные снятые туфли, обнаруженные рядом с креслом. По сравнению с этим кошмаром растрепанная прическа и изрядно помятое платье выглядели не стоящими внимания мелочами.
Оставалось только одно: пойти и немедленно утопиться в ближайшей реке, чтобы спасти остатки гордости. Сходила в гости, называется!
Ани подумала, но топиться все же не пошла, даже туфли надевать не стала, а поплотнее завернувшись в плед — после не такого уж долгого сна Сатор познабливало — отправилась искать хозяина квартиры.
Саши обнаружился на кухне. Он сидел, боком пристроившись за столом, опустив лампу низко, будто тут свет мог кому-то помешать, что-то выписывал из толстенной книги. И явно пребывал в раздражении: очки спущены на самый кончик длинного носа, рыжеватые брови сурово нахмурены, чубчик над головой дыбом стоит, да и на затылке вихор встопорщен. В общем, очень недовольный и дико серьезный ежик.
Ани подобрала край пледа, как шлейф, прислонилась плечом к косяку, рассматривая ученого. Чем-то он здорово на академика Сатор походил, хоть тот больше на медведя смахивал и на кухне работать ему бы в голову не пришло. Но все равно сходство было, пусть и не внешнее. Скорее дело в ощущениях самой Анет: покоя и почему-то защищенности.
— Простите, я вас разбудил? — голос гоблинолога не то чтобы хлестнул, но весь покой исчез, будто не было его. А еще до Ани дошло: Саши заметил, как она его разглядывает и только Леди знает, что он на этот счет подумал. — Хотите еще вина?
— Извините, — пробормотала Ани, пряча горящие щеки за пледом. — Я пойду, наверное. Уже поздно очень.
— Ну уж нет, — ученый решительно захлопнул том, вложив между страниц мелко исписанные листочки, встал, вернее, воздвигся над столом, едва не задев головой лампу — все-таки он был очень длинным, хоть и не таким устрашающе худым, как раньше, — без ужина я вас никуда не отпущу. Хотя мясо наверняка пересохло и… Но давайте попробуем, что ли? Вдруг все не так плохо?
— А можно просто чай? Что-то есть совсем не хочется, — обычная вроде бы просьба вышла какой-то робкой.
— Можно и чай, — также не очень-то уверенно отозвался Саши. — Простите, Ани, я точно не в свое дело лезу, но вы выглядите устало. У вас что-то случилось?
— У меня столько всего случилось, — Сатор критически осмотрела с виду не слишком удобный табурет, но все же присела, пристроив ноги на угол пледа. — Только это не интересно.
— С чего вы так решили? Пока не расскажешь, не поймешь интересно это или нет.
— Да ну, — вяло отмахнулась Анет. Сознание — от усталости и недосыпа, наверное, снова поплыло куда-то вбок, делясь надвое: на существующее и наблюдающее. — Но если хотите… — Ани тряхнула головой, прогоняя наваждение. Опять ей показалось, что она на саму себя будто со стороны смотрит, словно из-за собственного плеча выглядывает. — Подождите! Саши, это вы делаете?
— Что? — не слишком убедительно удивился гоблинолог: и брови задрал, и лоб складками сморщил, и очки поправил, только вот Ани ему все равно не поверила.
— Ну вот это, — Сатор покрутила пальцем у собственного виска, описывая круги. Жест вышел странноватым и означающим совсем не
