— Поня-атно, — хмыкнул профессор. — Ну, этим меня любить и вправду не за что. Потому как я неучей терпеть не могу. И никогда не стесняюсь об этом сказать, хоть сколько он там проработал и какие заслуги имеет.
— Что ты так сразу, неучи? — невесть на что обиделась Анет. — И в экстренной могут работать неплохие специалисты.
— Вот именно, что неплохие, — припечатал Лангер. — А специалист не должен быть «неплохим». Он либо специалист, либо нет. Да и что это за специализация такая, экстренная помощь? И швец, и жнец и на дуде игрец? Сейчас язва, потом ЧМТ[1], а дальше сопли с температурой? Рукосуи и торопыжники!
— Что ты начинаешь? — Сатор так резко с гамака встала, что тот едва не перевернулся, пришлось дядюшке кряхтеть, упираться ногами, лишь бы на землю не вывалиться. — Они же диагностами должны быть великолепными и…
— Дорогая моя, ты вроде в академиях обучалась и вроде даже неплохо, — с непередаваемым скепсисом протянул профессор. — Так объяснить мне на милость, что за диагностика такая «на глазок». Да еще смеют спорить с наукой! С наукой! Мол, у них практика, а мы так, книжонки пописываем, больных не нюхали, — дядюшка возмущенно фыркнул, заплевав собственные усы. — И как, сумели тамошние светила впечатлить своими знаниями?
— Нет, но… — начала было Анет и тут же прикусила язык, да поздно.
Слово, как известно, не птица — вылетело, не поймаешь. А дядюшка, даром что прожил немало, мышей ловить еще не перестал.
— Ясное дело, что нет, — лукаво прищурился Лангер, — Так вот как ты собираешься мне решимость показать, на СЭПе поработать?
— Нет! То есть я… — Ани подергала за кудрявую прядку волос, вывалившуюся из узла, раздраженно заправила ее за ухо.
Как, а, главное, что дяде объяснять, она понятия не имела. Конечно, поначалу план именно в этом и заключался: отработать полгодика-годик в экстренной, доказать, что ей ничего не страшно, заставить Лангера добыть для нее ординаторское место. Но после первых рабочих суток Сатор решила, что больше на СЭПе ее никто не увидит. В конце концов, желаемого можно достичь и менее мазохистскими способами. А с нее вполне достаточно бродяг, пьяных и больных голов. Спасибо, кушайте сами!
Но озвучивать эти доводы вслух почему-то не хотелось.
— А что, хорошая идея, — изрек Лангер, раскачиваясь в гамаке и молодцевато руки за голову забрасывая. — Даже жалко, что она не мне в голову пришла. Поработай, поработай. Думаю, надолго тебя не хватит, а там сама за ум возьмешься.
— Почему это не хватит? — насупилась Анет. — Или считаешь, что у меня совсем никакого характера нет?
— Какой-то характер у тебя, конечно, есть, — ласково ответил дядюшка. — Но он тут ни при чем. Просто такая практика даже тебе, упрямой дурочке, докажет: не врач ты, милая моя.
— Врач! — уперлась Сатор, — и очень хороший. Лучше скажи, договор наш в силе?
— Ну конечно, в силе, — довольным котом мурлыкнул профессор. — Хочешь, даже помогу? У меня есть знакомые…
— Спасибо, сама справлюсь, — фыркнула Ани, — я большая девочка и работу себе уже… Найду как-нибудь.
Да, про то, что работу она себе нашла и даже успела сутки отдежурить, говорить не стоило. Иначе дядюшка немедленно бы потребовал впечатлениями поделиться. И вот этого Анет делать как раз не желала, потому как в своих актерских способностях была не уверена. А никаких положительных эмоций СЭП у нее не вызвал и доктор Сатор очень сомневалась, что вызовет в дальнейшем. Но ведь полгода — это совсем недолго, можно потерпеть.
Или нет?
* * *Лорд Солнце только позевывал, соображая, стоит ли день начинать, а в экстренной жизнь уже ключом била. С перепугу Анет показалось, что во внутреннем дворике собралось полгорода, никак не меньше — уж слишком много туда народу набилось. Но в целом обстановка была вполне мирной. Люди похохатывали, переговариваясь тихонько. Ящеры, к стойлам прижатые, взрыкивали, но тоже миролюбиво. Старший врач смены — тот самый лысый бугай, любитель выяснять, так или не так — стоял на крылечке, ухмылялся, ласково оглаживая собственную лысину.
А доктор Нелдер вещал. «Корсар» залез на крышу кареты без колес, притулившуюся в углу двора, уселся, сложив ноги, и ораторствовал в собственное удовольствие.
— …и вот что получается? Возвращаюсь я с вызова, скажем, в восемь тридцать, а за переработку мне недоплачивают. Хотя смена моя, чтоб ей, сердешной, хорошо стало, заканчивается в семь. Где справедливость, я вас спрашиваю? А нет ее! Сплошное надувательство, очковтирательство и, вообще, можно сказать, рабовладение!
— Уж ты-то уработался, Нелдер! — гневливо выкрикнула тетка-призрак, самого что ни на есть бюрократического вида. В лучах утреннего солнца ее почти и заметно-то не было, но круглые очечки сверкали вполне отчетливо, злобно. — Постыдись!
— Так ведь свои ж прошу, не чужие! — Кайрен рьяно, но аккуратно постучал кулаком по груди. — Вымаливаю, понимаешь, у бухгалтерии на коленях медяки!
— Бухгалтерия все, что положено, тебе и так дает! — взвилась призрак. — С начальства спрашивай!
— А я и спрошу! — поклялся доктор. — Вот сейчас и спрошу. Начальство! — Нелдер простер руку к крыльцу. — Где справедливость?
— Нету, — грустно развел гигантскими лапами лысый. — Ты во сколько вызов получил?
— Ну, скажем, в полседьмого, — озадачился «пират».
— Вот тебе и все, — сытым огром ухмыльнулся бугай. — Сам за полчаса не справился — сам и дурак. Так? Нет? Заканчивай клоуничать! Давайте, третья смена по местам, вторая домой, баиньки. И неча тут толпу создавать, чай не день рождения Регентши!
— Любуешься? — негромко поинтересовались у плеча Анет. Женщина подошла не то чтобы незаметно, просто Сатор принципиально решила на нее внимания не обращать. Врачиха — красивая, холеная и очень надменная — ей не понравилась еще в прошлый раз, уж слишком демонстративно она фыркала и презрительно отворачивалась, когда Ани у дверей конференц-зала мялась. — Впрочем, тут есть на что посмотреть, согласна. Кайрен умеет быть очаровательным.
— По-моему, это просто глупое позерство, — под нос пробормотала Сатор, — не всерьез же он…
— Да нет, — тонко улыбнулась врачиха, — это он так балуется. Настроение, наверное, хорошее. Но ты на него губы все равно не раскатывай.
— А что, занят? — не без вызова поинтересовалась Анет.
— Есть мужчины, с которыми жить сложно, — пробормотала женщина, зажимая аккуратно напомаженными губами папироску в янтарном мундштуке, и щелкая огнивом. Зажигалка у нее была не простая, магическая, да еще многозарядная, в позолоченном с камешками корпусе. — Есть те, с которыми жить невозможно. И есть такие, как наш Кайрен — он и выражение «жить с» несовместимы, просто не кантачатся. С ним либо не имеешь никаких отношений, либо не живешь. Впрочем, тебе, наверное, не понять.
— Да уж точно, куда мне, — буркнула Анет. Доказывать, что у нее есть собственный жизненный опыт, причем немалый и не очень-то радостный, желания совсем не было. Хотя как это, когда «либо не с ним, либо не живешь» она знала прекрасно,
