– Так это же стойла драконьи, – как ни в чём не бывало, пояснил Варос. – Зверей подальше друг от друга держать надо. Пошли, нам сюда.
– Ты что, хочешь прямо сейчас эту зверюгу?.. Стой!
Поздно. На вопли доктора, меньше всего желающей оказаться практически один на один с монстром, блондин никакого внимания не обратил. Приложил ладонь к кристаллу распознавания, позволив двери со скрежетом в сторону отъехать. Хлынувшим наружу амбре Диру едва с ног не сшибло. Правда, через несколько секунд она сама на задницу села. Врач так и не поняла, что это было. Может, попятилась да оступилась. Может, защитный инстинкт сработал – постаралась выглядеть как можно меньше. Да, собственно, когда на тебя, кокетливо пофыркивая, надвигается туша размером с грузовой вагон, о мотивах, заставляющих в песок закапываться, как-то не думаешь.
Бугай монстра перехватил, обнял за шею. Нежно потёрся о шипастую морду, размером, между прочим, с него самого. Заворковал негромко, сентиментально. Дракону, видимо, такое обращение понравилось. Крылатая ящерица опустила нос, украшенный роговой пластиной, к песку, прикрыла алые глазищи.
– Вот, знакомься – это Ураган, – гордясь, словно сыночка-вундеркинда представляя, мурлыкнул Варос, почёсывая зверюгу за рогом.
Ну, на почёсывание это мало походило. Скорее, он мелкочешуйчатую шкуру кулаком тёр.
– Мне полагается сказать: «Очень приятно!»? – выдавила из себя Кассел.
Да и то выговорилось с трудом. Конечно, сарказм во многих ситуациях становится спасением. Но сложно язвить, когда мочевой пузырь так и норовит из повиновения выйти.
– Было бы неплохо, – согласился бугай. – Вот ты Урагану понравилась.
– Интересно, как это определяется…
– Руки с ногами при тебе остались, так ведь? – блондин обернулся через плечо, ухмыляясь, понятно.
И куда вся щенячья застенчивость подевалось? Стоит весь такой уверенный в себе мужик, прекрасно осознающий и собственную цену, и силу. И то, какое впечатление на окружающих его «обнимашки» с драконом производят.
– Ну что, док, полетаем?
– Я?! – до глубины души поразилась Дира. – Да никогда в жизни!
– Полетаем! – заверил её Варос. И усмехнулся эдакой самцовой усмешечкой. Мол: «Никуда ты от меня, дорогая, не денешься!». – Тебе понравится.
– Нет! – заорала Кассел, пытаясь отползти, но только ногами песок взбивая.
Это был её последний вопль, несущий смысловую нагрузку. Хотя горло доктор-таки сорвала.
[1] ВрИО – «временно исполняющего обязанности».
[2] Оттоманка – широкий диван с одной спинкой у изголовья.
[3] Тощий – презрительное прозвище эльфов
Глава тринадцатая
Глава тринадцатая
Медицина так быстро шагает вперёд, что здоровье за ней не поспевает
Можно словами ощущение полёта описать? Ну, на эльфийском, наверное, можно. Тощие – они жутко романтичные и чего только не придумали. А вот в человеческом языке синонимов явно не хватает.
Во-первых, летать жутко неприятно и даже больно. Ветер, упругий и жёсткий, как вода из брандспойта, хлещет в лицо, шлифует кожу наждаком – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Да что там! И глаза-то открыть никак не получается. А рот, наоборот, не получается закрыть. Струи воздуха раздувают, раздирают щёки изнутри, размазывая по физиономии твои собственные сопли, слюни и всё те же слёзы. Как там в песенке поётся? «…ветер твои губы колышет»? Ну вот, колышет. Треплет просто.
Во-вторых, летать очень некомфортно. Впрочем, «очень» и большим буквами написать можно. Только ощущений всё равно не передашь. По крайней мере, теперь Дира понимала, почему у детских и юношеских команд по «Властелину» такая форма странная. Да не странная она, просто памперсы сзади выпирают! У взрослых-то, видимо, сфинктеры каменеют. Хотя сама Кассел порекомендовала спорткомитету вдогонку к памперсам несчастным игрокам выдавать ещё бумажные пакеты. А, заодно, и маски, которые нежные барышни перед сном надевают. Вот ведь странность: глаза, вроде, и не открываются, а такие ужасы успеваешь заметить, что сердце останавливается.
Саму доктора от конфуза спасло только то, что все её внутренности не просто в комок сжались –друг в друга попытались залезть и за печенью спрятались.
В-третьих, летать невероятно, дико, обалденно, здорово! «Очешуительно!» – по определению младшего Вароса. Именно так, по-другому и не скажешь. Вот опять же странность и непонятность. Сидишь на песке, да и сидишь с трудом. Ноги с руками трясутся, как хорошенько взболтанное желе. Под черепом непонятно что: то ли размешанные до отсутствия комочков мозги, то ли собственный желудок. На физиономии корка подсыхает. Во рту будто тоже дракон побывал, да ещё и отметился. Сердце не в висках – в глазах панически бухает, угрожая чокнутой хозяйке несвоевременной кончиной. А восторг такой, что вопить хочется. И завопила бы, вот только ничего, кроме агонального хрипа не получается.
Из-за спины Кассел выплыла-вытянулась – плавненько так – уродливая треугольная морда. Кокетливо подмигнула алым глазом, сунулась роговой пластиной под руку: чеши. У Диры сил хватило только на то, чтоб пихнуть наглую физиономию. Дракон толчка, наверное, и не почувствовал даже. Но отодвинулся, пристроил голову на песочек, фыркнул обиженно, обдав доктора смесью гнилого мяса, кариозных зубов и серы.
Нет, что не говори, всем эти зверюги хороши. Только зубы не чистят.
Рейнер плюхнулся на песок по другую сторону от Урагана. Покачнулся, едва на спину не завалившись. Но улыбался так, что Дира за целостность его щёк испугалась, не треснули бы – счастливый, как… Как пилот, дорвавшийся до полёта. По сравнению с ним малыш, получивший на день рождения вожделенный набор сразу из тысячи солдатиков с флагами, конями и пушками, будет выглядеть судьбой обиженным. Вот только кулак, которым он у дракона за рогом начёсывал, трясся, как у старика с Паркинсоном[1].
В киселе, побулькивающем у Кассел между ушами, всплыл врачебный долг и что-то отдалённо смахивающее на ответственность.
– Голова не болит? – просипела Дира.
Пожалуй, у простуженной вороны голос и то нежнее звучал. Доктор откашлялась – не помогло. Наверное, стоило радоваться уже тому, что вообще способности говорить не потеряла.
– Болит! – радостно кивнул блондин и поморщился, потёр костяшкой пальца бровь.
– Ну-ка, глянь на меня, – едва слышно просипела Кассел.
Бугай послушно повернул голову, даже вперёд нагнулся, пристроив подбородок на стрелку нароста между драконовых ноздрей. Зрачки вроде ровные и взгляд сфокусирован. Но бледный, на лбу испарина.
– Тебе в больницу немедленно надо, – каркнула Дира, – под наблюдение.
– Не надо мне в больницу, – красавчик набычился, отвернулся.
– Тогда в постель и лежать младенцем!
Доктор честно попыталась прикрикнуть командным голосом. Ничего не вышло. Сложно держать себя грозно, когда только и можешь сипеть перебитым шлангом.
– И в постель мне тоже не надо, – обиженно буркнул громила.
Разве что носом не шмыгнул – дитё дитём, несправедливо отчитываемое.
Помолчали. Блондин кулаком за рогом зверюги тёр. Кассел, сама не замечая, когда это делать начала, поглаживала бархатистые, чуть-чуть шершавые и странно сухие ноздри
