Он упрямо продирался в темноте, досадливо реагируя на хлеставшие ветки и старые гнилушки, путающиеся под ногами. Главное – не отчаиваться, а идти вперёд и не крутить головой. Иначе заблудиться будет легче простого. С пасеки сбежать было гораздо проще, а теперь – мерь километры тайги. Тесной и дремучей, где могут внезапно появиться… Лучше не думать. Шурик окунулся в детские сказки, представляя себя принцем, бредущим через заколдованный лес, где непременным условием было – не оборачиваться. Кусты цепляли одежду, он расталкивал их автоматом, защищая руками лицо. Запыхавшись, сел перекурить. Улыбнулся старой загадке из области чёрного юмора про Маресьева: «Поползёт, поползёт, шишку съест, опять поползет». В отличие от легендарного лётчика, ноги были на месте, а вот насчёт еды как-то не подумал. А дорога предстояла длинная. Надо пошарить под кедрами – может, остались ещё упавшие шишки? Ещё лучше потерпеть до утра. Не сидеть же здесь, как придурок? На том берегу кедрач имеется и светлее будет.
Он отправился дальше, не замечая жалоб измученного тела, которое требовало сна, долгого-долгого, как предстоящий путь. Но Шурик, подобно детям из знаменитого сериала про Фредди, спать не решался. Во сне с ним происходило нечто ненормальное, и оно запоминалось накрепко. Память об этом угнетала, вызывая апатию. Отоспится ещё. Дома. Надо выжить, выбраться из дремучести чащи… Так, иногда делая передышку, он плёлся, осознавая свои черепашьи потуги. Через несколько часов кроны покрылись молочной зыбкостью. Ещё через час начало светать. Предутренний туман саваном укрыл дорогу. А Шурик вышел к реке. Сам удивился, чуть не скатившись в обрыв. Журчание воды точно указало намеченный финиш под номером один на марафонской дистанции к дому. Но туман сделал её невидимой, расплескав белизну по всему берегу. Сашка даже растерялся. Одно было верным: он немного сбился и достиг реки не по прямой. Где та сосна с ветками в одну сторону?
Он не видел себя, не понимал, что смотрится нелепо – как партизан во дворце. Чумазый, ободранный, с автоматом, синяком и спутавшимися чёрными прядями, спадающими на лицо. В печальных огромных глазах глубокая тоска. Решение подниматься вправо привело сначала к отчаянию и подавленности, но потом однобокое дерево, сбросив клубы тумана, выкатилось из них, словно стояло на платформе с колёсиками. От счастья он едва сдерживал слёзы, нащупал трос, испачкав пальцы в смазке и ржавчине. Трясущимися руками выхватил из нагрудного кармана пачку сигарет, присев, закурил, небрежно вставил её обратно и какое-то время упивался своей удачей, приятной усталостью в натруженных мышцах и ногах. Вот так меняются приоритеты. Ещё вчера он считал удачей найти золото, сегодня – спастись. Что ни говорите, а тайга пошла на пользу, выносливее стал, мужественнее. Шурик был доволен собой, ощущая гармонию единства души, мыслей и тела. Не хотелось расставаться с этим ощущением, но почти рассвело, надо спешить. Его давно должны были хватиться. Того и гляди, выскочат из тайги с криками и руганью. Непрогретый воздух напоминал о возможности подхватить простуду, ласковым щенком лизал руки и лицо. Но, зная о последствиях торопливости, Сашка прицепился к тросу тщательно и осмотрительно, а то ещё ухнешься в туман с высоты шестого этажа.
По мышцам пробежал электрический разряд, как в сказке про страшный лес, он почувствовал непреодолимое желание обернуться напоследок. Так внутренний голос призывал Хому не смотреть на Вия. Но Шурик не был большим любителем предрассудков и литературы, оглянулся. Из тумана материализовался комодоподобный Газон, он беззвучно хохотал, раскрыв алую пасть и потрясая автоматом. Удивлённо распахнутый глаз был точно таким, как тогда, когда зэка встретил смерть, завалившись между сросшихся деревьев. Сашка заверещал, дёрнулся, сорвался и завис над пропастью, как лист на ветру, качаясь, но не двигаясь. «Надо было оттолкнуться!» – сожалел второй, внутренний Шурик. «Ноги в скалу, ну!» – приказал третий, более рассудительный. Нашарив носками кроссовок каменистую стену, Сашка толкнул её от себя, не сводя глаз с привидения, и закрутился в движении. Механизм сработал, и его понесло над журчащей бездной сквозь парное молоко тумана. Но даже в такой неразберихе он заметил, как что-то покинуло его, прямоугольный кусочек, отделившись от груди, камнем канул в пучину. Всего лишь пачка сигарет! Теперь он ждал сближения с землёй, она встретила пружинистым толчком в ноги. И Шурик почувствовал, что не дышал всю дорогу. Он с наслаждением выдохнул и смело оглянулся, обнаружив, что его больше никто не преследует. А надо было смотреть прямо, где в кустах затаилось вытянутое лицо с запавшими, затравленными глазами.
Была ли проблема вернуться за трубкой у Тараса Бульбы такой же сложной как у Сашки? Если пойти на пасеку за гитарой, жратвой и шмотками, его там могут вскоре найти и придётся опять скрываться, пробираясь через лес окольными путями. Но путешествие до посёлка без еды и курева казалась ему менее заманчивым. Он вышел на ставшую знакомой дорогу и побрёл, волоча автомат за дуло. Успеет. Возьмёт оставленные в распечатанной упаковке сигареты, парочку консервов, хлеб ещё должен остаться, закинет за спину гитару и обратно.
Бессонная ночь и усталость незаметно брали своё. Опустив мутную тяжёлую голову, он шагал, подволакивая ноги, и забытые обиды вновь нависли над головой, словно посланные сгустившимся туманом. Саднила заплывшая синяком скула, боль в пульсирующем плече не проходила – наоборот,
