Я не знаю, чувствовать ли облегчение от ее плана или волноваться. Если она на самом деле хочет передать меня копам, самым безопасным было бы сделать, как предложил я: обмотать меня клейкой лентой и оставить так. Зачем рисковать: сажать меня в машину и ехать со мной в город.
Если исключить вероятность того, что она полная дура (во что я не верю), все это может быть обманом. Минди пытается напугать меня, но, как только достигнет своей цели, она меня отпустит.
Или у нее на уме что-то похуже.
Зачем убивать по-быстрому в лесу, если можно сделать это не торопясь в звуконепроницаемом подвале?
Одно я знаю наверняка: в тюрьму я не пойду. Минди, может, и будет великим героем, отдавшим Убийцу Обухом в руки правосудия, но это будет труп Убийцы Обухом. Пусть рассказывает репортерам, как она раз за разом вгоняла мне нож в спину.
– Вылезай из могилы, – говорит она мне.
Я выставляю перед собой руки.
– Я не могу это сделать со связанными руками.
– Перестань! – взбешенно кричит она. – Даже не начинай эту хрень! Не надо играть со мной в игры. Делай, что тебе говорят и когда тебе говорят, и не надо держать меня за дуру!
– Хорошо, – говорю я. – Извини.
Естественно, я пытался развести ее на то, чтобы она разрезала клейкую ленту, но, если честно, вылезать из ямы, когда ты не можешь упереться руками, действительно нелегко.
Чтобы выбраться, мне приходится сделать несколько попыток, и она, наверное, думает, что я прикидываюсь, но не пыряет меня, и это хорошо.
– Повернись туда, – говорит она, указывая в сторону машины.
Я поворачиваюсь, как мне сказано.
Она идет за мной. Тычет мне в спину ножом, достаточно больно, но кожу не прокалывает. Я вздрагиваю.
– Иди помедленнее, – говорит она.
У нее нож и фонарь, поэтому предполагаю, что она не сможет схватить меня, если я рвану от нее. Но она может пырнуть меня или огреть по голове, так что я должен очень осторожно выбрать момент.
И все же я наверняка убегу.
До машины недалеко, даже если идти медленно, поэтому мне нужно выбрать хороший момент побыстрее. Я попытаюсь заговорить с ней, чтобы отвлечь.
– Тебе же такая жизнь не нужна, – говорю я ей.
– В смысле?
– Популярность.
– Я не беспокоюсь по этому поводу. Она утихнет. Убийцы остаются знаменитыми навсегда, но никто не помнит тех, кто их поймал. Кто поймал Теда Банди?
– Не знаю. Копы.
– Попробуй что-нибудь другое. Давай, попробуй убедить меня поменять план. Я хочу послушать, что у тебя есть.
– Ты вроде бы сказала не играть с тобой в игры.
– Это другое. Разрешаю тебе говорить.
– Они не поверят твоей истории. Они узнают, что ты причастна к смерти Терренса.
– Мы это уже обсудили. Если у тебя нет ничего новенького, тогда да, тебе лучше не говорить.
– Ты можешь…
– Знаешь что? Не говори. У тебя был шанс, ты его упустил, повторив все ту же надоевшую чепуху. Мне больше не интересно.
– У меня есть хороший довод, – говорю я ей.
Она снова колет меня в спину. И я уже не уверен, что она не проткнула кожу.
– Черт!
– Я же сказала не разговаривать.
По спине потекла струйка.
– Сука!
– А я все думала, сколько времени тебе потребуется, чтобы дойти до таких слов. Стандартно.
– Слушай, когда ты всаживаешь нож в спину, ты действуешь как сука. Ничего женоненавистнического в моих словах нет.
– Я не всаживала. Я просто ткнула.
– У меня кровь идет.
– Ой, прости. Хочешь, мамочка поцелует твою бо-бо, и тебе тут же станет лучше? Хочешь, я наклею тебе пластырь с маленькими картинками реактивных самолетиков? Ой, бедный, бедный Убивашка. Не знаю, как спать-то буду после того, как проделала в твоей спинке крошечную дырочку.
То ли она потеряла страх передо мной, то ли это гиперкомпенсация. И хоть я подозреваю, что второе, но могу предвидеть обе вероятности. Она спокойно может в конце убить меня, но уж точно не раньше, чем высмеет.
Минди узнает, кому из нас нужно бояться.
Без всяких сомнений узнает.
Или… просто убегу. Я могу застать ее врасплох, если сделаю это прямо сейчас.
Я убегаю.
Возможно, я бы и смог убежать от нее, но мои руки связаны, а у нее ключи от машины, поэтому, если в конце концов она пустится в погоню, у нее будет машина, а у меня нет. Так что для меня наилучший вариант – просто оторваться от нее достаточно сильно, чтобы найти себе какое-нибудь неприметное местечко.
– Ты что, прикалываешься? – кричит она мне вслед.
Я не отвечаю.
Я бегу быстрее, чем когда-либо в жизни. Или, если точнее, я прикладываю больше усилий, чтобы бежать, чем когда-либо в жизни. К сожалению, неровная почва и неспособность разобрать дорогу влияют на мою скорость.
Ветви хлещут меня по лицу.
Левой ногой я натыкаюсь на корень дерева или что-то такое же шероховатое, но, хоть и спотыкаюсь, на землю не падаю.
Бежит она за мной?
Думаю, не бежит.
Это было бы дико.
Затем я слышу шаги и дыхание. Она все же бежит.
– Не уйдешь от меня! – кричит она.
Меня она не убеждает. Я напуган, но в данный момент высоко оцениваю свои шансы. Рывок на старте должен помочь.
Она все еще кричит:
– Я убью тебя, если ты не вернешься! На куски порублю! А ну возвращайся, что б тебя!
Ага, разбежалась. Я продираюсь через лес. Ей стоило быть более осторожной. Когда у тебя в заложниках дикий серийный хищник, недостаточно просто держать нож у его спины, если
