— Погоди! Погоди… немножко. Я не успеваю за тобой, малыш, — Аллен просяще вскинул ладонь, с щекочущей неприязнью осмотрелся повторно, понимая лишь то, что помещение мурчит синевато-коричневым, похоже на агат-болдер, а в подтоне вьется запах цибетина, разбрызганного триацетона и эфемерной амбры.
— Чего ты там не успеваешь? — недовольно отозвались с проклятого анатомического стола, сидя на том так, будто это опять нормально, будто все в этом чертовом ненормальном месте может быть хоть сколько-то нормально.
— Ты… неужели ты хочешь сказать, что это и есть… твоя так называемая… комната? — с хрустким никелем выговорили в десятый раз за час подряхлевшие губы.
Глаза поймали самый что ни на есть утвердительный кивок.
— Ну да. Она самая, — пожал плечами Юу. — Что тебя не устраивает? Я тебя оставаться не приглашал, так что если не нравится — можешь валить обратно на свою… поверхность.
Кажется, теперь такой расклад радости ему уже не приносил: мальчишка отвернулся, обиженно поболтал в воздухе ножонками, сплюнул на пол — туда же, где краснели холодящие зимней комой пятна да лужи намертво въевшейся бесконечной крови.
Заметно дернулся, когда Аллен, отлипнув от околдовавшего места, вялой, но вместе с тем твердой походкой направился к нему, слишком быстро вырастая перед, опуская на плечи воспаленные руки, заставляя повернуть голову и заглянуть снизу вверх в требовательные глаза.
— Нет, — в невозможном симбиозе скалистого и отделочно-мягкого прошептал упрямый солдатский рот, в то время как взгляд, став грустной снежной змеей, гипнотизировал, а пальцы на плечах, огладив остряши выступающих бугорками косточек, переместились чуть ближе к шее, принимаясь ту медленно и методично массировать большими кончиками, отчего тощее юное тельце содрогнулось, вжалось животом и выпрямилось по струнчатой спине. — Кроме того, что это никакая не комната, а сплошное чертово издевательство, меня всё устраивает. Раз ты продолжаешь оставаться здесь, значит, останусь и я. Ничего страшного со мной не случится: в конце концов, в Ордене комнаты не то чтобы намного лучше, если уж говорить по сердцам…
Уолкер наглядно видел, что детеныш очень и очень хотел спросить, очень и очень старался не спрашивать, но поражение перед самим собой потерпел так быстро, что седой экзорцист не успел удержать проскользившей по кромке губ торжественной улыбки.
— В «Ордене»…? Что еще за «Орден» такой?
— А тебе разве никогда не говорили? — удивился Аллен. Поймал надутое отрицательное качание головой. Выдохнув, примирительно приподнял уголки рта и, оглядевшись, приметив возле стены низенький обшарпанный табуретик в белых разводах, быстро тот подтащил, уселся напротив Юу, обласкал взглядом марганцевые забинтованные голени да бедра, через силу подавив желание к тем прикоснуться. Облизнув губы, на пробу проговорил: — Черный Орден — это то место, куда возвращаются все экзорцисты.
— Возвращаются…? Откуда? — Синие глаза-васильки потерялись, заблудились, уставились так, будто странный белоголовый человек то ли собирался, то ли пока только потенциально раздумывал нанести им удар топором в спину, перерубая пополам всё успевшее завязаться между ними сомнительное доверие.
Аллен от этого их взгляда сорвался, не утерпел: чертыхнулся, мысленно попросил прощения, протянул беспокойную руку. Пытаясь успокоить и самого мальчишку, и себя, погладил подушечками по израненной, приковывающей все мысли и стремления голени…
Обнаружив вдруг, что мальчонка как будто и не возражает, как будто разрешает, не придает даже значения.
— С разных частей света. Где-нибудь находится новая потерянная Невинность, Невинности угрожают пронюхавшие о ней же Акума…
— Это те твари, которых экзорцисты должны убивать?
Аллен согласно кивнул.
— Верховное руководство отправляет на ее поиски экзорцистов и искателей, а после завершения миссии, удалось получить Невинность или нет, экзорцисты возвращаются в Орден. Он разбит на штабы, почти на каждом материке есть свое подразделение, и с учетом, что иного дома ни у кого из нас нет все равно, то оно рано или поздно становится местом, куда тебе по-своему хочется вернуться… Пусть и не всем и, наверное, не навсегда.
Юу отчего-то похмурнел. Взбрыкнул тощей лапкой, но приласкавшей руки не сбросил. Поежился лишь, облизнулся и, поковыряв пальцем развязавшийся бинт на коленке, тихонько пробормотал:
— И ты тоже там, получается, живешь? В этом… Ордене?
— И я тоже там живу, да.
— И никому не покажется странным, если ты вдруг исчезнешь и вовремя не вернешься? — с неожиданной серьезностью уточнил детский припухший рот, на что Уолкер, вновь не сдержавшись, беззлобно рассмеялся, бережно потеребив смущенно поджавшуюся ногу.
— Так вот что тебя, оказывается, смущает? Нет, можешь не волноваться: конечно, рано или поздно моей пропажей обеспокоятся, но уж точно не так скоро, чтобы немедленно бить воздушную тревогу — я никому не говорил, когда планирую возвращаться. В Азиатское подразделение я попал из-за некоторой… назовем это травмой, а о состоянии моего здоровья извещен один лишь Комуи, на которого, уверен, можно положиться: тому, кому не надо, он не сболтнет ничего лишнего, так что я смело могу позволить себе побыть здесь с тобой, пока ты не…
— Хватит уже это повторять! Бесит. Я же сказал, что никуда с тобой не пойду. Идиот ты непонятливый… Лучше скажи, что это за чертов Комуи такой?
— Комуи? Смотритель нашего европейского подразделения.
К новому запалу Уолкеровского удивления, Юу, побледнев до перегоревшей лампочки автофлуорисценции и подбитого осколками робкого потолка, тихонько фыркнул, раздраженно лягнул пяткой столовую — или, черти, неужели все-таки и правда кроватную…? — ножку.
Подождав с чуть-чуть, надорванно спросил:
— Европейское — это где…? Очень далеко отсюда?
Аллен с изумлением приподнял брови. Хотел было уточнить, что неужели же ему никто не потрудился объяснить и этого, но, поймав в темнеющих глазищах отблеск и так слишком трудно давшегося откровения, прикусил язык, заталкивая все лишние вопросы на дно да придавливая сверху весом железной якорной цепи затонувшего в бездне бескрылого брига.
— Очень далеко, хороший мой. Много-много суток на поезде, еще больше — на корабле, вплавь да по морю. Наши с тобой «дома» находятся в разных концах света, Юу, поэтому я и хотел бы забрать тебя с собой сейчас — вернуться повторно мне будет сложно, да и никто меня по-хорошему сюда не отпустит: экзорцист вовсе не тот, кому позволено жить по его собственному хотению. Даже Генералам подобного не дано. Любой экзорцист — прежде
