— Дорогие ребята, здравствуйте, здравствуйте, — пропыхтел круглый во всех смыслах мужчина, в вразвалочку выходя на террасу.
Мы уже заняли свои места за расставленными полукругом столами, ожидая преподавателя, и вот… пришел.
Низкорослый мужчина, напоминающий шар, перекатываясь с одной ноги на другую, приближался к нам. Маленькие, я бы даже сказала крохотные очки, плотно сидели на его лице, делая его глаза огромными. Короткие усы дергались всякий раз, когда он шумно выдыхал и не менее шумно вдыхал. Строгий черный костюм делал его похожим на бильярдный шар, а бабочка на шее норовила отскочить кому-нибудь в глаз.
— Сегодня мы с вами познакомимся, — фух-, с простыми превращениями, — учитель встал перед нами, вытирая платочком пот со лба. — Зовут меня Шарин Катилов. Я буду вести у вас “Искусство превращений”.
Несмотря на свой вид, точнее, форму, Шарин Катилов оказался очень приятным педагогом. Он подробно рассказал нам о зарождении превращений. Когда впервые была открыта эта техника, кем открыта и как давно она прочно вошла в наш мир и в нашу жизнь.
Превращения не сразу стали называть искусством. Изначально они считались невероятно опасными. Вернее, люди так считали просто потому, что все новое и неизвестное страшит и пугает. Первым испробовал на себе превращения Кориус Берн 223 года назад. Превращение было неудачным, и Кориус навсегда застрял в обличие волка. После этого тема превращений стала запретной, и о ней не вспоминали 52 года. Тогда ученый Варнес Борд решил доказать всем, что превращения не опасны, если знать технику и правильно применять ее на практике. Он совершил превращение в тигра и благополучно вернулся в свой человечий облик. Общественность восприняла это явление с ликованием и восторгом, и вскоре была разработана система под руководством Варнеса, получившая название “Искусство Борда”, после чего появился такой предмет, как “Искусство превращений”.
В школах его запретили преподавать в младших классах, сделав специальным для старшекурсников. Вскоре преподавать его стали желающим, убрав из обязательной школьной программы за ненадобностью. Правительство решило, что превращения не приносят никакой пользы и в дальнейшем ученикам не пригодятся. Шарин Катилов на этом месте оскорблено принялся доказывать нам, как важны превращения в нашей жизни или хотя бы умение распознать человека в теле животного. Мы все с ним согласились, поддержали его идейное представление о том, что “Искусство превращений” самый важный предмет в жизни каждого и жаждали поскорее перейти к практике.
— Не спешите, не спешите, — разводил руками мистер Катилов, призывая к тишине и порядку разгоряченных парней, — для начала запишите определение, — недовольный возглас унес порыв ветра, а мистер Катилов продолжал, словно ничего не слышал, — искусство превращений — это искусство, основанное на превращении человека в одушевленный предмет… записали?.. без вреда для человеческого обличия. Разумеется, если вы все будете делать правильно, иначе исход превращения может быть плачевным.
Опасное, все-таки, искусство превращений. Я ведь и напутать чего-нибудь могу. Застряну навсегда в обличие какого-нибудь кролика, или удава. Последнее, кстати, лучше. Проживу дольше. В безопасности.
— Внимательно записывайте все, что я говорю, — пропыхтел учитель, — первое правило Борда: тело должно быть расслаблено. Второе правило Борда: голова должна быть свободна. Перед превращением выкиньте все мысли из головы, очистите ее от ненужного хлама и мусора, иначе превращение будет тяжелым и болезненным…
Мистер Катилов в очередной раз промокнул лоб платочком, который, похоже, уже мокрый насквозь:
— Третье правило Борда: не терять бдительности. Знаю я вас, студентов. Получилось, — и вы уже визжите от восторга, забыв обо всем на свете. Нельзя терять голову! Никогда! — он замахал короткими пухлыми руками, что сделало его похожим на невротика. — А теперь я покажу вам истинное искусство превращений, — благоговейно произнес он.
На лице его расплылось выражение “Я в Раю”, руки расслабленно повисли вдоль туловища, глаза закрылись, а я замерла в предвкушении чуда. Чудо действительно произошло. Через пару мгновений перед нами стоял не тучный дяденька, а отъевшийся писец. Беленький такой, пушистенький, с глазками бусинками и мордочкой миленькой. Он вальяжно прошел перед партами, надменно взирая на нас снизу-вверх. Хвост его мерно покачивался из стороны в сторону, а выражение морды то и дело становилось высокомерным.
Такая оболочка ему больше идет. Это так, чисто мое мнение.
Вернувшись в исходную точку, писец вернулся обратно в тучного дяденьку по имени Шарин Катилов. Он поправил съехавшие на нос очки и пропыхтел:
— И снова записываем: правила поведения в другой оболочке, — по террасе пронесся очередной вздох разочарования, вызвав у мистера Катилова раздражительный возглас, — записываем! Записываем.
И мы стали записывать. Правило первое: вести себя подобающе человеку. Правило второе: суметь подавить животные инстинкты. Особенно если ты превратился в тигра, льва или медведя и не хочешь потом сидеть за решеткой. Правило третье: не пытаться употреблять пищу животных, потому как психологически человек не настроен разорвать зебру или выловить лань. Да, и вряд ли кому-нибудь будет приятно вспоминать об этом будучи человеком. По крайней мере мне было бы противно.
— Еще один важный момент — выбор оболочки. — Мистер Катилов поднял вверх указательный палец. — Никогда не следует выбирать оболочку, из которой вам будет сложно вернуться. Рассчитывайте свои силы сразу! Потом будет поздно.
— А из каких оболочек сложно вернуться? — Задал вопрос белокурый парень.
— В первую очередь — птицы. — Ответил мистер Катилов. — И хищные звери. С остальными обычно проблем не бывает.
До конца занятия мы продолжали записывать, мистер Катилов без устали продолжал диктовать, изредка отвлекаясь на посторонние темы, типа предстоящего праздника в честь открытия сезона. О нем после занятий мы и решили поговорить все вместе, сидя в столовой.
Нам с Алином остается только отрепетировать танец, а у ребят дела обстоят похуже. Они банально не могут друг с другом договориться и прийти к решению, которое устроит всех.
— Нет, — С психом ответила Бэль Мирти, — Я не буду для тебя танцевать стриптиз на сцене! Ты вообще можешь думать о чем-нибудь другом, озабоченный ты ограниченный?! — Она швырнула ложку в сторону, так что она пролетела через весь стол и угодила в лоб Мирти.
— Истеричка. — Хохотнул он, потирая ушибленное место.
И вот эта “бойня” продолжается уже двадцать минут. Мирти выводит Бэль, она психует, Мирти еще с большим весельем продолжает ее доставать, она в итоге чем-нибудь швыряется. Другое дело Киса и Фэн. Здесь все наоборот. Киса своим томным голосом и едкими замечаниями выводит Фэна, он стоически переносит ее сарказм, и в
