Залетела я в башню словно ураган, в его комнату стучала яростно и без остановки, пока мистер Амори не соизволил открыть дверь и преспокойно поинтересоваться:
— Что-то случилось? Неважно выглядите. — Он отпил из кружки кофе, опираясь плечом о косяк.
Как всегда уверенный в себе. У него на лице написано “Я во всем прав”. Глаза проницательно поблескивают, кофе аромат истончает, корицей пахнет, а еще рубашка у него на груди наполовину расстегнута и волосы, обычно собранные, по плечам раскиданы. Есть в нем что-то домашнее… Подсознательно притягательное… Но я же не комплименты пришла ему делать, а ответы на вопросы получить. Надо известить о сути визита. Желательно уверенно и без дрожи в голосе.
— Мне надо с Вами поговорить. — Запал “Устроить ему хорошую трепку” пропал, оставив после себя жалкое воспоминание. — Можно я… пройду?
Черт! Черт-черт! Почему я… боюсь его? Не так чтоб прям совсем и до дрожи в коленях, но… Нет, скорее, боюсь сказать что-то не так. Разозлить или… обидеть. И еще больше злюсь на себя за это!
— Только давайте по существу, у меня не так много времени. — Он пропустил меня в комнату, а я начала сомневаться: стоит ли заходить или лучше поговорить здесь? Решив, что коридор — не самое подходящее место для выяснения вопросов касаемо защиты и прочего, решительно перешагнула порог.
— Я не займу у Вас много времени, если Вы мне сразу ответите на все мои вопросы. — Я придала голосу уверенности. Вышло не так эффектно, но и не блеянье, что тоже радует.
Комендант указал рукой на кресло, сам сел на соседнее и с неприкрытым интересом, спросил:
— Какие у Вас ко мне вопросы?
С чего начать…
— Вы… Вы установили защиту на мою комнату?
Мистер Амори в лице не изменился и даже не шелохнулся. Как будто я спросила: “Чудесная сегодня погодка, не правда ли?”.
— Да.
— Зачем?
— Из соображений безопасности. — Он сделал глоток, не отводя взгляд. Значит, он считает, что поступил исключительно верно, не потрудившись хотя бы оповестить об этом нас с Кисой.
— А из каких соображений Вы повесили защиту на меня? — Его глаза блеснули, пристально вглядываясь в мое лицо.
Не ожидал, что я узнаю об этом так скоро. А я не ожидала узнать, что на мне висит какая-то защита. Это не лагерь. Это особо охраняемый объект государственной важности.
— Я всего лишь студентка, мистер Амори. — Не дожидаясь его ответа, начала я выплескивать накипевшее. — А Вы из меня реликвию сделали, навешав защиту везде, где можно и нельзя. Занимайтесь своими расследованиями, но не впутывайте меня в Ваши дела. — Высказав все, что хотела, я направилась к выходу. Дойти не успела.
— Вернитесь на место, — Спокойно, и в то же время властно приказал он, — Разговор не окончен.
Помедлив, я все-таки вернулась обратно на кресло. Смотреть в его изумрудные глаза с цепким взглядом не хотелось, поэтому я начала перебирать край футболки, мысленно надеясь на помощь извне. Может хоть кто-нибудь вырвет меня из его когтистых лап.
— Вы осознаете, что находитесь в опасности? — Опять он эту пластинку завел. Да в какой я опасности я нахожусь? Я отдыхаю в лагере, а не участвую в бандитской разборке!
— Мистер Амори…
— Хотите Вы этого или нет, верите или не верите — это ничего не меняет. — Строго сказал комендант. — От Вашей веры или ее отсутствия мир существовать не перестанет. И опасность никуда не исчезнет. Чем раньше Вы это осознаете, тем лучше для Вас.
— То есть Вы не придумали… опасность? — С дрожью в голосе спросила, поднимая глаза. — Меня хотят… убить?
Комендант ничего не ответил. Я без ответа все поняла. Все поняла и… всхлипнула. Я не… почему я? Я жить хочу, я молода, у меня еще вся жизнь впереди-и-и…
— Давайте обойдемся без слез, Камински. — Слишком жалобно для его всегда уверенного голоса, попросил он, дотронувшись до моего плеча.
А мне будто прорвало. Бесконечный поток соленых слез предательски тек из глаз. Не в силах остановиться, я спрятала лицо в ладонях, беззвучно всхлипывая.
Прав был Генрих. Неладное творится в лагере. И следователь здесь не зря обитает.
“Соберись, Света, — Успокаивала я саму себя, — Вот когда умрешь, тогда и жалеть себя будешь. А сейчас соберись и придумай, что делать. Генрих поможет. Друзья помогут. И комендант… Раз уж сам вызвался. Соберись! Хватит слезы лить”
— Возьмите, — Рядом прозвучал мягкий голос мистера Амори. В щелке между пальцами увидела протянутый платочек, и без колебаний приняла нужную в данный момент вещицу. Мелочь, а приятно.
— С-с-спас-с-сибо. — Судорожный вздох, мысленная мантра “Спокойствие, ничего кроме спокойствия” и вроде бы стало легче.
Да, определенно легче.
— Когда Вы успели повесить на меня защиту? — Вопрос важный, и надо как-то отвлечь себя.
Комендант неопределенно махнул рукой, бросил взгляд на часы и, застегнув рубашку на все пуговицы, извинился:
— Не хочу показаться бестактным, но мне пора идти. — Я без лишних слов встала, поблагодарила за платочек и, утерев слезы, покинула гостеприимные покои.
Слезами горю не поможешь, — истина, реально приводящая в чувство. Чего это я слезы по лицу размазываю? Жива — уже хорошо, покалечат — тоже не плохо, а вот если убьют, тогда расстраиваться смысла не будет. В любом случае горевать не стоит. Не помешает разобраться в ситуации, прежде чем впадать в панику, депрессию и во все угнетающие состояния в связи с удручающей жизнью.
— О, а я тебя везде обыскался! — Генрих развалился на кровати Кисы, обложившись бумагами разного размера. — Ты где была?
Хороший вопрос, хотела бы я знать, где был ты, когда я проснулась.
— На занятиях. — Я плюхнулась в кресло, мечтая о чае с кремовым пирожным. Заесть плохое настроение. — А ты меня где искал?
— Э-э… — Красноречиво ответил Генрих, сгребая листки в одну стопку. — Да там я… Ну… Ты лучше расскажи, по какому поводу реки слез? — Подскочил он ко мне, ловко меняя тему. С ним даже при всем желании не загрустишь.
— Долгожданное прозрение. — Я вяло улыбнулась, вызывая у Генриха самодовольную беличью ухмылку в четыре зуба.
— Что, наконец, поверила, что тебя хотят прикончить? А я говори-и-ил. Слушать Генриха надо. Он плохого не посоветует.
— С самолюбием у тебя проблем нет.
— Нет, и не будет. — Он допрыгал до зеркала на шкафу, покрутился перед
