И он снова очнется в камере. Артем помотал головой. Только не это.
* * *Убер оглядел команду и хмыкнул. Голубые глаза ярко блеснули в полутьме руддвора.
– Слушайте все. Мне, честно говоря, абсолютно похуй, если вас всех убьют. Но у нас есть задача. Которую я собираюсь выполнить, несмотря на ваши трупы.
– Возможные трупы? – поправил Ктулху.
– Невероятно возможные трупы, – согласился скинхед. – Прямо девяносто восемь процентов вероятности. А то и девяносто девять. А теперь – полчаса на отдых и за работу. Сержант, – он кивнул, – проследите.
Когда команда отправилась на свои спальные места, смершевец посмотрел на Убера.
– Что? – спросил тот.
– Ты действительно планируешь удержать их в своих руках? – спросил Таджик.
– У меня есть выбор?
– Вообще-то есть.
Пауза. Скинхед обдумал сказанное. Негромко засмеялся.
– Вот ты, сукин сын Таджик, умеешь испортить настроение, – пожаловался Убер наконец. – Только я подумал, что нахожусь в безвыходном положении, поэтому должен совершить невозможное, как ты зачем-то вселил в меня сраную надежду. Нет, уверенность! Что я же в этом и виноват! Ну куда это годится, а?
Таджик вздохнул.
– Убер, это не игрушки.
– Но это игра! Эта, например, как она… военно-стратегическая. Как с таким отрядом, собранным из человеческих отбросов, повернуть ход войны. Зов чести? Или медаль отчаяния? Забыл.
– Ты все-таки хочешь этим заняться?
– Как тебе сказать… У меня, положим, есть выбор. Прекрасно. А у них?
Таджик покачал головой.
– Сам знаешь.
– Тогда в чем вопрос? – сказал Убер спокойно.
Таджик помедлил.
– Хорошо. Готовь свою команду к выходу.
* * *– Гастеры, – сказал Кузьмич. – Вот кто это.
– Кто?
– Мелкие, ужасно вонючие твари. Заросшие черной густой шерстью. Напоминают небольших обезьян, только с длинными, до земли, руками. Передвигаются обычно на четвереньках, но иногда встают на две ноги. Живут в норах, в комнатах – иногда до двухсот штук в одной норе. Не знаю, как там помещаются. Гадят везде и всюду. Опасны и по одиночке, но особенно опасны, когда действуют стаей. В стае безжалостны и мстительны, быстрее соображают, трусливы, но легко задавят числом. Спиной к ним лучше не поворачиваться.
– Кто-то утверждал, что видел, как гасты разводили костер и жарили на нем убитого сталкера.
– Правда?!
– По мне, это брехня, – сказал Кузьмич. – Выдумка. Иначе бы нам пришлось признать, что «гастеры» разумны. А в случае гастеров – я считаю, это чистая фантастика.
– Ого! – раздался голос. – Какие люди!
Убер остановился, оглядел диггера.
– И что ты здесь делаешь? – спросил он. Кузьмич улыбнулся.
– Сказал Наташке, что в санаторий. Иду с вами.
Скинхед тяжело вздохнул. Ох уж эти герои, блин.
– Слушай. – Убер наконец сообразил, что не давало ему покоя. – А как ты вообще оказался в нашем отряде? Здесь же одни военные преступники, всякая шваль. А не официальные солдаты. Их нет.
– Так я все еще в госпитале числюсь, – сказал Кузьмич. Поднял забинтованную руку. – Видишь?
– Ранили? – понимающе кивнул Убер.
– Да не, сломал. Тупо поскользнулся, упал – очнулся, гипс. Теперь, пока я числюсь в пациентах, могу идти с вами. Никто не хватится.
– Инвалид, которого не долечили, диггер, которого нет, команда, которой не существует. Ага-ага. Не, а че? – Убер выпрямился. – Тут только прямым ходом в легенду. Нормально придумал, я считаю. А Наташке что сказал?
Лицо Кузьмича стало напряженным, словно он зубами кирпич крошит.
– Ладно-ладно, шучу.
* * *«Грязная дюжина» Убера выстроилась в едином строю на сером плаце руддвора. На столбах висели три фонаря, тусклый свет и огромные тени метались по площадке.
– Равняйсь! Смирно! – скомандовал Дагон. Добровольцы вытянулись.
Убер оглядел свое независимое воинство, кивнул.
– Женя, иди сюда, – позвал он.
Невысокий щуплый обуховец вышел, встал рядом с Убером.
– Женя, адаптант, – представил его Убер. – Он поведет нас на «Обухово». Женя оттуда.
– Адаптант? – переспросил Голотов. – Что это значит?
В его голосе вдруг прорезалось странное напряжение. Женя повернул голову, посмотрел на спрашивающего. Голотов усмехнулся.
– Мне не нужен противогаз, чтобы находиться на поверхности. У меня повышенная переносимость радиации – до семидесяти – ста зивертов.
Дагон присвистнул. На него покосились. Сержант выпрямился, сделал вид, что ничего не было.
– Ты понимаешь, о чем он? – шепотом спросил у него Ктулху.
– Не, просто цифра большая. Отстань.
– Семьдесят зивертов – это семьдесят смертельных доз для человека, – пояснил Женя. Теперь присвистнул Ктулху. Дагон с наслаждением дал ему подзатыльник.
– Я же говорил! – сказал он громким шепотом.
– Тихо! – велел Убер. – А ну, кто там очень умный? Заткнулись, я сказал.
– Спасибо, сержант, – сказал Женя.
– Я вообще-то командир, – притворно обиделся Убер. Добровольцы заржали.
Женя продолжал рассказывать:
– Это моя «адаптация». Наоборот, мне становится плохо там, где уровень радиации пониженный. Удивительно, но факт. Я не могу, например, долго находиться здесь, в метро. Мне нужно на поверхность. Я тут словно заперт в душном помещении и нечем дышать.
– Ты таким родился, что ли? – спросил Ктулху. Здоровенный десантник смотрел на адаптанта с усмешкой. – Эй, урод, я тебя спрашиваю!
Скулы у Жени окаменели.
Вся команда смотрела на них с интересом. Убер тоже. Он даже выбрал позицию поудобнее. Дагон покосился на него – Убер взглядом показал: не вмешивайся.
– Что ты сказал? – Голос Жени зазвенел от гнева.
– Я говорю, вас всех из какой-то пробирки достают или ты сам такой уникальный у мамки родился?
Тишина установилась гробовая. Вся «грязная дюжина» смотрела на Женю и Ктулху. Все ждали ответа адаптанта.
Артем смотрел на него, удивляясь. Он бы уже послал Ктулху куда подальше и даже бросился бы на него с кулаками. Несмотря на рост и силу сержанта, такое оскорбление спускать нельзя.
– Простите, – сказал Женя тихо. – Что… что вы имеете в виду?
Команда разочарованно загудела. Ну вот.
Убер вздохнул. Выругался про себя и дал знак Дагону. Поехали, сержант. Дагон кивнул и вышел вперед, встал сбоку от строя.
– Я смотрю, тут кто-то до хуя умный, – предупредил Дагон медленно. – Товарищ рядовой! – заорал он. – Доложите. Я смотрю, когда отжимаешься, ты информацию воспринимаешь лучше? Упор лежа принять! Раз, два! Пятьдесят раз. Пошел!
Ктулху начал отжиматься. Сильный, мощный. Неумолимый.
– Счет! – скомандовал Дагон. Он стоял, нахмурив брови.
– Раз, два, три…
– Впредь попрошу всех быть повежливее с товарищами и сильно не пиздеть, – сказал Убер. В строю хихикнули, но тут же заткнулись. Женя молчал.
– Прям стыдно на тебя смотреть, боец, – пожаловался Дагон. – Еле двигаешься.
По мнению Артема, Ктулху выглядел как огнедышащий дракон в расцвете сил и блеска, но у старшины было свое мнение.
– Я бросил курить месяц назад. Тридцать три дня назад, если совсем точно. Но глядя на тебя, я должен закурить, иначе умру от нервного потрясения. Мне нужно хоть как-то успокоить нервы. Но виноват в этом только ты, рядовой Ктулху. Щупальца подбери, спящий! Живее, резче, энергичнее! Раз-два, раз-два. Боже мой, что за развалина! Что за обсос! Я сейчас расплачусь от жалости!
– Может, не надо? – спросил Женя шепотом. Убер покачал головой. Скинхед подошел к сержанту, помолчал. Ктулху все отжимался и считал. Дагон повернулся к Уберу.
– Погоняй его так, чтобы затошнило, – сказал Убер
