Не так давно Алфи стал выполнять несколько странный, но исполненный философией ритуал. По утрам ровно на полчаса в день он терял своё зрение и жил во тьме, как пришлось идти по жизненному пути его родственнику, что во снах и в явь видит только запахи, звуки, тепло или холод. Сам Соломонс за тридцать минут разделял запах сырости после дождливых дней в Лондоне, различные оттенки добавок в алкогольные напитки, запах мыла с собственного тела, утреннюю прохладу туманного Альбиона и едва уловимые нотки посторонней в пекарни напыщенности исходящие от итальянцев. Отдаля где-то почесалась собака, кто-то тихо посмеялся, где-то звякнула ложка о чашку и чуть больше, чем несколько пар ног неспешно следовали к временно ослепшему владельцу английской столицы. Алфи был уверен, что в этом несколько беспорядочном звуке был и стук тонких каблуков женских туфлей. Кажется, Чангретта снова завёл себе домашнего пушистого кролика.
— Мистер Соломонс, — негромко позвал Лука визави, подумав, что тот вовсе спит стоя, а в ответ получил только что-то среднее между мычанием и тихим звериным рыком.
Сицилиец брезгливо поморщился, повернул голову, переглядываясь с братом Пабло, и сильнее прикусил длинную спичку. Дешёвый спектакль, чтобы продемонстрировать отсутствие страха и уважения, только и всего. Но он уже был готов ко всяким выпадам, ведь о нраве жида осведомился от прямого источника. Розалия всех деталей, разумеется, не упоминала, особенно стихушничала на моменте природы их отношений и степени близости.
— Мой младший кузен родился слепым. Так что я жертвую значительные суммы денег в фонд, который предоставляет зрячих собак слепым евреям, — мафиози послушал, покивал словам Алфи и по-голливудски широко улыбнулся, потешаясь представлением вместе с родственниками. Только одному из гостей смешно не было. Одной. — Их председатель правления рекомендует тем, кому был ниспослан дар зрения, проводить минимум полчаса с закрытыми глазами, чтобы мы могли лучше понять и прочувствовать что есть тьма. И затем увеличить наши пожертвования.
Еврей всё так же поглощённый своей идеей ощутить мир слепых ощутил присутствие двух человек по обе стороны от собеседника и обратился к тому, который был справа.
— Который сейчас час, дружок? — Альфред махнул увешанной золотом на добрую часть небольшого слитка рукой в сторону Маттео — родного брата Луки.
— Восемь часов и двадцать девять минут.
— Так, значит, мне осталась ещё одна минута. Но вы уже можете начинать.
Глава клана взял свою спичку в руки, на секунду прикрыл глаза, мысленно компактно складируя своё терпение, затем, глубоко вздохнув, вернул спичку обратно и языком перекатил её в противоположный угол рта. Сицилиец двумя пальцами потянул за край своей шляпы в цвет идеально чистого и выглаженного модного костюма, затем медленно вальяжным шагом сократил расстояние между ним и Алфи, чтобы стебли нешуточного напряжения в помещении стали прорастать быстрее. Иностранец оказался выше почти на половину головы, но гораздо меньше шириной. Длинную и тонкую палку куда легче сломать, в то время, как толстую и охватить бывает трудно.
— Я Лука Чангретта.
— О, да, я знаю кто ты. Ты неудачник, верно? — Итальянец обернулся к безучастной в разговоре Розалии, убеждаясь, что она достаточно наблюдательна либо близка с евреем, раз примерно пересказала то, как по пунктам будет происходить эта встреча. Затем он состроил кислую мину, будто мать его отчитывала за мальчишеский проступок, и ему стало интересно, кем же этот поганый жид себя возомнил. — Вы приехали в эту страну издалека, чтобы убить Томми Шелби, но ведь он пока не мёртв, верно?
— Нет, — Лука провёл ребром ладони по кончику носа, воздерживаясь от желания вспороть Соломонсу кишки.
— Нет?
— Не мёртв.
— Сколько мне осталось, дружок? — Алфи кивнул в сторону Матео и сицилиец взялся за свои золотые дорогущие часы, чтобы отмерять последние секунды этого циркового представления.
— Десять секунд. Девять, восемь…пять, четыре, три, две, одна.
Алфи медленно раскрыл глаза, адаптируясь сначала к освещению, затем справа налево бегло осмотрел присутствующих и на несколько секунд застыл неподвижно, убеждая себя в том, что разум с ним не играет в свои жестокие игры. Роза стояла по левую сторону от Луки, смотрела Альфреду в глаза, склонив голову набок, и, стоило отметить, выглядела она крайне мрачно. Одной рукой женщина крепко сжимала запястье другой, где ожидал действия заряженный пистолет, будто одну половину её тела контролировал адвокат, который защищал еврейского бандита, а вторая — требовала самого жёсткого приговора здесь и сейчас. Лицевые мышцы Соломонса запутались в импульсах, не зная как реагировать на эмоциональный всплеск своего хозяина. В одно мгновение губы его растянулись, затем челюсти крепко сжались, и после выражение лица вернулось в исходное положение мнимого спокойствия. За несколько секунд этой неожиданной встречи Алфи постарел на пару лет, и сердце его запело одним голосом боли с аритмией, буквально пропуская мимо пару-тройку ударов. Он возмутился сам себе, наблюдая значительно укороченные прекрасные волосы, лицо было разрисовано, как у разгульной девки, а взгляд её полный противоречия и вовсе вывернул все ожидания от встречи наизнанку. Она себя испортила настолько сильно, насколько могла. И мужчина также оценил её шалость около недели назад, когда Картер как бы невзначай задела его плечом на улице и сбежала как трусливая девчонка. Это был достаточно необычный способ напомнить о себе. «Как же угораздило тебя так, девочка моя, родная моя?» — С большой долей жалости голосом подсознания спросил Алфи Розу, и та отвела взгляд в сторону.
— Та-а-ак, ну, здрасте, — произнёс Соломонс сквозь кривую улыбку, затем, нахмурив брови, сцепился в зрительном поединке с Чангреттой. — Чем могу помочь?
— У меня есть предложение.
— Да-да, я уже знаю, чего ты хочешь, — еврей покачал указательным пальцем, кивая своим предположениям, затем насмешливо ткнул им около груди итальянца, но не коснулся. Они оба брезговали компанией друг друга и если и столкнуться в тактильном контакте, то только в жестокой драке. — Но вот я хочу, чтобы ты сказал это вслух и я сам убедился, как по-долбоёбски и жалко это звучит.
Лука стал терять связь со своими манерами и самоконтролем и на чистом итальянском сообщил Маттео о своих планах в следующие десять секунд
