— Если ты ждёшь оправданий, то займись лучше чем-то, что не столь безнадёжно.
— Мне казалось всегда, что у тебя самоуважения гораздо больше. Он же грязное и дикое животное,— мужчина скривился так, будто только что откусил что-то очень кислое. — Завладей я тобой, мне было бы мерзко от самого себя, потому что я бы пихал свой член туда же, куда и он. Ты испорчена, изуродована, опозорена.
— Вот видишь, — Картер прихорошилась и обернулась, с характерным звуком глухого щелчка закрывая колпачок своей помады, — я забочусь о тебе.
Подобное заявление не просто не польстило итальянцу с горячей кровью, но только сильнее вогнало спицу ему под ноготь. Где-то в его темноволосой голове загорелась красная лампочка тревоги, а затем наступила гробовая тишина и непроглядная темнота, которой так боятся дети из-за страшных монстров в ней. Он подошёл к Розалии исполненный спокойствия и с непоколебимым видом, будто под его контролем находится весь мир, а он для этого даже ничего не сделал. Женщина доверительно повернулась к нему спиной и приподняла волосы, чтобы он застегнул на её шее золотое ожерелье. Чем мужчина и занялся, будучи с Розой в опасной близости, а затем резко стянул украшение сзади и приподнял, перекрывая доступ её излишней самоуверенности наружу, а кислороду — внутрь.
— Я подобрал тебя ни с чем и дал больше, чем кто-то мог бы мечтать, а ты смеешь насмехаться надо мной?
То, что шутка не пришлась Чангретте по вкусу, объяснять не пришлось. Картер попыталась поддеть ожерелье пальцами, но ей это не удавалось, и она болезненно простонала, а после тихо и прерывисто прохрипела единственное: «Отпусти». Лука развернул её, не давая спокойно откашляться после асфиксии, и приставил под утончённым подбородком дуло крупнокалиберного кольта.
— Можешь убить меня сейчас и тем самым поставить свой авторитет под сомнение, только не путай выгодную покупку с проявлением милости, — её сиплый от варварского акта насилия голосок, хоть и был лишён былого страха перед этим человеком, защищаться женщина не спешила. — Была бы я безродной, ты бы даже пальцем не пошевелил, а ещё вспомни, будь добр, о том, что я оплатила каждую твою любезность по самому высокому тарифу, который ты мог предоставить. Это не милость, дорогой мой, это обдирательство.
У них никогда не было лёгких отношений. Лука и Розали регулярно сталкивались лбами при принятии совместных решений. Это было уже обыденно для них, и они даже научились искать равный в интересах компромисс, когда спор касался дела. Они были продуктивной командой вдвоём именно потому, что мыслили по-разному и каждый привносил видение со своего угла, складывая целостную картинку. Но в сложившейся ситуации Чангретта разглядел личное оскорбление. Она унизила его, как мужчину, и об этом уже заговорили за его спиной. Но просто так выпустить пулю сицилиец не мог. Потому что казнь была возможна только при условии наличия факта предательства интересов мафии, чего Картер не совершала. А нарушь он омерту, то сам стал бы мишенью. Над кланом Чангретта были люди и выше. Кое-кому хитрому было выгодно это использовать. Однако не только это останавливало мафиози от убийства. Их связывали особые отношения, которые нельзя было назвать ни дружбой, ни сотрудничеством, ни семейными узами, ни, тем более, любовью. Это было чем-то между подлым предательством и безграничной преданностью, чем-то вроде лютой ненависти со вкусом излишней фанатичной заботы, чем-то на грани «умереть друг за друга» или «убить друг друга». Так и метались они из крайности в крайность.
— Ты разочаровала меня.
— Не больше, чем саму себя, — Розалия поумерила свой протест, потому что в каком-то понимании ценила этого человека, несмотря на все сложности связанные с ним и знала, что он может быть очень жестоким и понимающим одновременно. — Не сердись на меня, Лука. У меня не было намерений подорвать твоё самолюбие, я просто позволила себе расслабиться и потеряла контроль над ситуацией. Больше я так ошибаться не намерена. Ни с тобой, ни с ним, ни с кем-то ещё.
— Это будет проблемой, если у тебя осталось что-то к нему, — он медленно убрал пистолет от её подбородка.
— Не будет. Если я устраню источник этой заразы, то перестану сомневаться в правильности своих решений.
Картер медленно отстранилась, убеждаясь, что гнев его ушёл столь же внезапно, как и пришёл. Шею неприятно саднило и вскоре с большой вероятностью на коже появятся отметины, но это не заботило женщину. Она никогда не боялась физической боли. Раны на теле переставали приносить дискомфорт быстро, а навязчивые мысли выедать внутренности не прекращали едва ли не до смерти. Говорят, что с этим помогает справляться время, но эта величина так относительна, что полагаться на неё было бы крайне беспечно. Роза приоткрыла дверцу в свои воспоминания о проведённом вместе времени с Соломонсом и необъяснимо легко извратила всё, что произошло между ними хорошего.
— Он всегда плохо на меня влиял, сделал слишком мягкой, чувствительной, уязвимой, — Картер нахмурила брови, вспоминая как медвежьи лапы были нежны по отношению к ней, когда на её плечи ложился плед, чтобы не замерзала. Как он любил держать её за руку, как причёсывал длинные волосы, как прижимал к себе, укрывая в своих объятиях от недружелюбного внешнего мира, и мягко целовал макушку. — Глубоко в душе, я благодарна ему за то, что так получилось, эта цепь событий дала мне осознание, что подобные отношения мне только вредят. Любовь лишила меня самоконтроля, который и без того давался с трудом, и я просто перестала понимать кто я на самом деле и чего должна хотеть. Я ощутила себя кем-то другим, будто с именами я покупала себе другие желания и приоритеты. Я даже сейчас чувствую, что нездорова.
— Ты права, это болезнь, поэтому я хочу, чтобы ты сделала это лично и исцелилась. Если не справишься ты, то я тебя прикрою, как всегда, — сицилиец заботливо провёл ладонью по женскому плечу, но в этом жесте ни было и капли сожаления о грубом отношении, просто факт весьма своеобразной поддержки.
— Как всегда, Лука, конечно. Но сначала нужно закончить дело.
Олли мялся в длинном коридоре неподалёку кабинета Алфи и дрожащими руками набивал свой револьвер пулями, бормоча под нос моления Яхве о сохранении от злых духов и нечистой силы. Выглядел он как испуганный ребёнок, которому приснился кошмар, после
