— Кто бы это ни был, пусть и сам король, Гретта, пусть проваливает ко всем чертям! — донеслось со второго этажа в очень экспрессивной и не слишком приличной манере.
Соломонс взглянул сначала туда, откуда донеслось ругательство, а затем, глядя сверху вниз, повернулся к перепуганной и теребящей в руках испачканный передник миниатюрной женщине переступившей порог уважительного возраста.
— Гретта. Вы немка, что ли?
— Датчанка, сэр, — женщина с трудом не запнулась в двух словах
— Ага, датчанка. Датчанка… И чем же таким занята Ваша хозяйка, что самого короля в преисподнюю отсылает? — мужчина огляделся, своим оценивающим взглядом пробежавшись по просторной прихожей, которая открывала арку в уютную и просторную, хоть и тёмную гостиную. Затем оставил свою большую шляпу на вешалке у входа и там же оставил отдыхать трость.
У служанки развязался язык.
— Мне кажется, что её телом овладел сам Дьявол, сэр. Она почти не выходит из своего кабинета уже шестой день, всё время пишет, рисует, шепчет что-то непонятное и богопротивное, как мне кажется, — старуха коснулась не пощадившими годами и трудом руками маленького крестика у себя на шее. — Я даже не знаю, спала ли она за это время. Я никак не могу на неё повлиять и беспокоюсь за здоровье хозяйки, в могилу же загонит себя. Молодая, красивая, добрая сердцем, нехорошо же. Она позавчера ночью заплатила мне, чтобы я нашла для неё кокаин, представляете?
— Разберёмся, — мужчина важно кивнул, закатал рукава несколько и без того помятой рубахи, а затем последовал к лестнице на второй этаж. — Ступайте по своим делам. Ступайте.
Хромой еврей поднялся к длинному узкому коридору, который соединял комнаты на втором этаже. Он сначала заглянул в первую комнату на пути, но обнаружил только пустую спальню с зашторенными окнами, второй оказалась ванна. К последней двери слева он не стал даже подходить, потому что ванная имела две параллельные двери, а это значило, что следом был не кабинет. Он повернулся вправо и дёрнул ручку украшенной резьбой двустворчатой двери перед собой, только вот она оказалась закрытой на ключ. Мужчина пару раз показательно кашлянул, прежде чем заглянуть в замочную скважину и проверить свою догадку о нахождении его потери именно здесь. Разглядел он не так много, но этого было достаточно.
— У нас есть два выхода, душенька: ты либо открываешь эту блядскую дверь, либо я выношу её ко всем танцующим в Аду пиздец каким красножопым и рогатым бесам. Повторять не буду.
— Я не слышу, чтобы с неба падали камни, мистер Соломонс, поэтому, что бы у Вас там ко мне ни было, это может подождать пару дней.
— Помни, дорогуша, я предупреждал.
Мужчина отошёл на шаг назад и без предварительных церемоний ногой ударил туда, где располагался замок только два раза, прежде чем полетели щепки и дверь распахнулась. На грохот прибежала служанка, случайно перевернув ведро с водой. В кабинете творился ужасный бардак. На полу лежали раскрытые книги, одна из которых была варварски разорвана. На стене висела большая школьная доска, полностью исписанная химическими уравнениями, которые Алфи хоть и не понимал, но был достаточно образованным, чтобы отличить это от дьявольских писаний, о которых твердила Гретта. Под доской, где места уже не оставалось, продолжение было выцарапано на стене ножом, который был брошен там же рядом с мелом. Сама Флэтчер сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и что-то бормотала, глядя в скомканные и исписанные её рукой листы бумаги. Рядом возле женщины ближе к столу был брошен матрац и подушка, неподалёку стояла тарелка с объедками, а по правую сторону — штатив для капельницы с закреплённой бутылкой и трубкой, что соединялась с иглой в вене женщины. Со стороны бедняжка выглядела одержимой и немудрено, что служанка испугалась. Тёмные тени пали под её глаза, лоб покрылся испариной, грязных волос давно не касалось ни мыло, ни расчёска, а губы высохли и потрескались. Её окутывала только короткая шёлковая ночная рубашка бледно-голубого оттенка и такой же длинный халат, что местами был испачкан высохшими и потемневшими каплями крови. Руки женщины подрагивали. Причину такого состояния Алфи заприметил на столе. Остатки белого кристаллического порошка. Он прошёл внутрь, попробовал на вкус эту дрянь и кончик его языка сразу онемел. Не просто кокаин, этой гадостью стимулируют лошадей перед скачками, а этот мешок костей даже малая доза способна убить. Конечно же, старуха не знала что именно покупает. Он точно найдёт того, кто это продал и скормит ему весь его товар под предсмертную пляху рома.
— «Кто благословение дал отцам нашим — Аврагаму, Ицхаку и Яклову, Мойше и Агарону, Давиду и Шломло, тот исцеление дарует больной, чьё настоящее имя мне неведомо, дочери, чьей материя имени я не знаю. Исцеление будет даровано, поскольку Алфи Соломонс обещал сделать пожертвование ради выздоровления и благополучия в дальнейшем…» — полилось тихо на иврите, пока он медленно убирал подальше от женщины ружьё стоящее возле книжного шкафа.
Он видел ранее, как именно людей покидает здравый рассудок. Но это было на войне, и это были мужчины, и всё было иначе.
— Яхве мне не помощник, мистер Соломонс, и я не больна. Мне просто нужно исправить… Нужны образцы, да… — бормотала женщина, поднявшая взгляд на человека, который, в свою очередь, смотрел на неё с долей недоумения и сожаления. — Я где-то ошиблась. Здесь ошибка, Альфред. Я должна всё исправить. Помогите мне.
— Помогу, красавушка. Конечно, помогу.
Мужчина распахнул шторы, впуская в кабинет солнечный свет, и не мог не обратить внимания на то, что от оконного стекла остались только осколки. Кажется, это был выстрел из ружья. Элизабет болезненно скривилась, закрывая глаза ладонью от яркого света. Гретта в это время стояла в коридоре и металась из стороны в сторону, борясь с внутренним конфликтом между желанием помочь и страхом только навредить.
— Ванну ей приготовьте, — распорядился Алфи. — И суп.
Мисс Флэтчер выдернула из локтевого сгиба иглу и стала отползать в тень, пока под руку ей не попала её трость. Она немедля ухватила эту вещь и повернула
