стоит — камнем стоит, а коснуться бы седой головы нестарого еще человека, подарившего ей свое сердце, утешить бы тихим шепотом из-за грани — да разве выйдет — после бездумных слов ее-еще-живущей?

«Стыдно мне, Тано».

Она опускает голову, отворачиваясь глядит в окно — туман подступает к дому.

Она не видит пути.

========== Часть 7 ==========

— Лита, ты приготовила травы?

— Да, тетушка.

— Хорошо. Помоги мне перебрать ягоды, и можешь идти гулять.

— Да, тетушка.

— Только не уходи далеко от дома.

— Да, тетушка.

И все. Два слова в ответ — да и только.

Морэндис устало вздохнула. Когда десять лет назад она приняла решение обучить девочку-чужачку, то не думала, что это будет так…

Поначалу все было легко — девочка быстро росла, не капризничала, ничего не требовала и не просила, не говорила странных слов, не задавала неудобных вопросов и не противоречила, когда ведьма рассказывала ей эльфийские легенды о победе над Морготом. Балроги побери, она даже не болела ни разу, хоть и выглядела болезненно маленькой и тощей, и ела, как птичка. На эльфийских детей такое тоже было не похоже — наставница говорила, что маленькие эльдар не сильно отличаются от человеческих детей, конечно, здоровых и сытых.

Послушное дитя, тихое, словно тень. А еще на лету схватывающее чтение, письменность и счет, лекарскую науку, наречия квенья и синдарин… а еще она совершенно не скучала о матери, покинувшей домик ведьмы ради служения Храму. Не задавала вопросов, не просилась к ней, как делали бы обычные дети…

Отчасти Морэндис этому радовалась. В последнее время у нее было много дел — неподалеку строили святилище и оттуда, что ни день, шли люди с ушибами и ссадинами. Литиэль помогала уже весьма ловко, готовила травяные смеси и примочки, подавала повязки и инструменты — словом, делала посильную для своих лет работу. Но делала ее с таким равнодушием, с каким падают с крыши капли осенней мороси. Худенькое личико не улыбалось и не хмурилось еще ни разу — и Морэндис была уверена, что такое бесстрастие происходило не от серьезности, но от равнодушия.

Вот и сейчас — сидит истуканом, лишь маленькие пальчики мелькают над миской сушеной брусники. Она никогда не выказывала живого интереса к занятиям, которыми пыталась увлечь ее Морэндис, любое дело выполняя старательно и усердно, но не выказывала и неудовольствия — не кривилась в отвращении, видя язвы, гной, открытые раны… она могла бы стать отличным лекарем, если подумать…

А могла бы — отличным убийцей.

Несколько недель назад к месту нового святилища приехали две молодые женщины в новеньких мантиях из беленого льна — одеждах служительниц Единого, но с зелеными перышками, вплетенными в косы. Ходили по деревням, рассказывали новости, расспрашивали людей, и в особенности, детей. Добрались и до Литы — и девочка совершенно их очаровала. За нее Морэндис сулили большие деньги — и чтобы отстали, пришлось пригрозить разбирательством в Круге. Впрочем, без добычи зимородки не ушли, забрав в учение двух девочек из ближних деревень.

Эх… а родители, небось, думают, что отдали детей в чистое и легкое дело… знала ведьма, как учат в Гнезде. Точнее — узнала, когда во время старой поездки в город Короля пообщалась с женщиной из «птиц». Она и впрямь была чем-то похожа на маленькую Литиэль, только ее бесстрастие и спокойствие не были врожденными, и происходили от воспитания.

Тогда Морэндис серьезно раздумывала над тем, нужны ли людям в благословенной Эленне такие, прямо сказать, орочьи традиции, как обучение «зимородков». Впрочем, поразмыслив, поняла: именно сейчас, в мирной земле, окруженной не врагами, а ласковым морем, они нужны даже более, чем прежде. И лучше, если держать их в руках будет новосозданный Храм Единого, а не всякий, кто заплатит деньги.

Но это не значило, что женщина не досадовала на несовершенство мира, где даже в благословенной земле, по соседству с Богами, власти не обойтись без шпионов и наемных убийц. Забавно выходит, кстати, теперь она сама — власть, маленькая, но все же не какая-то там лекарка, а служительница Единого! Ведьма улыбнулась, припомнив слова матери.

В последние годы госпожа Дайгрет занималась проповедничеством — бродила по стране, рассказывая людям о Богах, ибо многие эдайн до сих пор имели очень слабое представление о тех, кому посвящали молитвы. Учитывая то, что занималась она этим в компании прибывших из Валинора эльдар, зрелище было невообразимое: похожая на орка старуха в белых одеждах и три златоволосых красавца за спиной. Матушку такое очень забавляло.

Жизнь самой Морэндис не сильно изменилась с изменением статуса. Она по-прежнему лечила людей из соседних деревень, только лишь перед началом работы читая молитву Эстэ. Так поступала и Литиэль — тетушка сказала молиться, она и молилась. А сказала бы на голову встать — и встала бы.

Размышляя об этом, ведьма решила, что отношение воспитанницы к миру похоже на отношение рыбы к цветам – может быть, рыба знает о существовании цветов, но это ее никак не касается.

И Литиэль часто вела себя так, словно мир с ней не соприкасается. Она его словно не замечала, погруженная глубоко в себя — Морэндис дивилась на это. Знала она детей, с кем не хотели играть сверстники, но детей, не желающих играть, точнее даже, не замечающих других детей, ей прежде не встречалось. Притом, девочка не была слабой на голову — игры ее просто не интересовали. Почтенный Дагмор был прав — хоть и не прав одновременно. С Литиэль было тяжело.

И наблюдая за воспитанницей, ведьма все чаще задумывалась о повторном визите в город Короля, теперь уже — с ней вместе. Ее странности, в последнее время ставшие еще более явными, следовало обсудить со знающими людьми, да и с госпожой Айвиэль поговорить бы стоило…

Но поездка не понадобилась — этим же вечером, по первому морозу, матушка со свитой и наставницей сами приехали к ней.

***

Все было не так.

Четыре простых слова были тем, что беспрестанно тревожило ее в этом месте.

Все было не так.

Как именно — она не знала, не могла вспомнить, не могла сказать — могла лишь чувствовать это странное и зыбкое, ускользающее, как туман — «не так». Она словно бы заблудилась, но где? Ведь это место, светлые холмы, поросшие березами, пихтами и лиственницами, она знала так же хорошо, как дом тетушки. И эти горы, светло-серыми уступами спускающиеся из неба в море — она не знала других, но почему ей кажется, что они не должны быть такими? Ведь она родилась здесь и выросла, и эта земля для нее… родная?

Форростар. Север.

Скоро зима.

Зима здесь, на севере Нуменорэ, совсем не то, что зима в оставленных землях ушедшего

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ОБРАНЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату