— Артур нежный, в отличие от тебя он воспитанный и не позволяет себе…
— Этого? — перебил Джокер, обошёл Лизи вокруг и, остановившись, положил ладонь на ягодицу и сжал. Притянул Лизи к себе и плотоядно оглядел её.
Лизи дёрнулась и сжала губы.
— Охо! Ударишь меня? Давай, радость, посмотрим, что из этого выйдет.
Он грозно навис над ней, и лукавая улыбка сползла с лица — вместо неё оскал. Глаза внимательные, настороженные, в них уже не просто огонь — два пожара устремились на Лизи. Она отвернулась.
— Отвези меня домой. Артур уже, наверное, вернулся и заждался.
Джокер, не выпуская её из рук, покачал головой.
— Нет, не вернулся, у него очень много дел. И утром не жди, но я приду к своей пташке, так что скучать не придётся.
***
— Сеньор Антонио Пацци, уважаемый человек во многих кругах, серый кардинал Готэма и просто лапочка, — Джокер разглядывал портрет над камином в гостиной.
Богатая, но не вычурная обстановка располагала к покою и домашнему уюту: во всём чувствовалась рука хозяйственной заботливой женщины, знающей цену семье. Может, это тучная сеньора в бархате на покатом теле: платье скрывало от посторонних глаз тяжёлую грудь, скользило по широким бёдрам, через которые пришли в этот мир несколько орущих отпрысков. Будущее клана. Будущее семьи. Или Антонио женился на молоденькой модели, которая умела красиво раздвигать ноги и красила губы в неприлично алый цвет. Но вот дом притаился, потому что пришёл человек, в руках которого жизни каждого его сопляка.
— Сеньор Джокер, не хочу показаться грубым, но вы видели, который сейчас час? Ночь для сна, день для дум: так говорил мой покойный прадед.
Джокер усмехнулся и сунул руки в карманы пиджака.
— А хотите мою поговорку узнать? Да? Слушайте, Пацци, и запоминайте: когда в дом приходит Джокер, закрой свой рот.
Пацци приказал прислуге принести красного вина, но Джокер остановил того и попросил крепкого чаю. На немой удивлённый взгляд пришёлся кстати ответ, что раз уж настала пора говорить о делах, то сперва эти самые дела, а уже потом всё остальное, выпивка в том числе.
— Сеньор Джокер, прежде чем мы приступим… Какова моя доля? Я так понимаю, ставки весьма высоки, поэтому я бы хотел поставить кое-кого во главе парочки банков, не отказался бы оказаться в упревлении. Кто у нас числился окружным прокурором? Чарльз Дент, кажется?
Джокер кивнул.
— Мы ведь можем его убрать?
Джокер сел в мягкое винтажное кресло и закинул ногу на ногу. Внимательно оглядел стол и, ухватив взглядом дорогие сигареты, не без удовольствия взял одну. Повертел её между пальцами. Подкурив и выпустив струю дыма, указал пальцем на Пацци и захихикал.
Надо признать, Дент сыграл свою часть куда лучше, чем ожидалось, но теперь от него проку не больше, чем от прочих властителей Готэма. Бывших, само собой.
— Знаешь, что мне нравится в тебе? Рассказать? Твоя сговорчивость. Ты не ломаешь грошовую комедию и не строишь из себя обиженного мафиозного дурачка, помешанного на мести и деньгах. Шагать в ногу со временем — мудрое решение.
Пацци развёл руками и согласно кивнул: нет смысла отрицать очевидное. Он тоже взял сигарету, откинулся на спинку стула и не спеша затянулся, смакуя горький вкус дорогого кубинского табака.
— Я был бы полным дураком, если бы отказался от покровительства сильного человека, который решил поделиться добрым куском хлеба. Так вы согласны убрать Дента и отдать мне эти учреждения?
Антонио открыл ящик стола, порылся в бумагах и наконец положил на стол шуршащий лист. Подтолкнул к Джокеру. Аккуратные строчки, пункт за пунктом: Северный банк, мэрия, Центральный банк Готэма, банк «Запад». Названия тянулись друг за другом стройным списком грозных названий, которые мафия уже давно мечтала прибрать к своим рукам, да всё как-то недосуг, а тут такая удача — нельзя не воспользоваться моментом. Джокер посмотрел исподлобья на Пацци и поцокал языком, лукаво улыбнулся и высоко поднял голову. Проказник Пацци.
Антонио вёл себя хорошо, был покладист, не торопился навязывать свои правила игры, и Джокер понимал, что этот игрок не так прост, каких хотел казаться на первый взгляд. Он не втирался в доверие, но действовал ненавязчиво. Как пёс, подставляющий живот более сильному сородичу, дескать, смотри, какой я послушный, весь в твоей власти, готов служить. На самом деле Пацци пробовал почву под ногами, твёрдо ли стоять, не окажется ли местечко под ним обманчивым болотом. Он надеялся пустить корни в новом мире, хотел участвовать в новых порядках и творить историю Готэма. Пацци не желал оставаться в тени.
— Сеньор Джокер, могу я вам кое-что предложить? Думаю, вы тоже не захотите отказываться.
Джокер коснулся алых губ пальцами и, прищурившись, осведомился:
— Надеюсь, вы не собираетесь взять меня в заложники? Или пустить мне пулю промеж глаз.
Пацци неподдельно удивился:
— Я же не враг себе!
И после короткого звонка дверь в кабинет с тихим шуршанием отворилась. Потупив взгляд, внутрь шагнула Оливия, остерегаясь смотреть на опасного гостя. Пшеничные волосы распущены, рассыпались по плечам, белый шёлковый халат туго стянут поясом на талии. Аппетитные бёдра покачивались, сквозь ткань были видны острые соски. Оливия остановилась у стола и вопросительно посмотрела на дядю своими голубыми озёрами.
— Вам ведь приглянулась моя племянница? Мы можем стать намного ближе друг к другу, сеньор Джокер. Оливия хорошая девушка, вы не пожалеете.
Джокер подался вперёд и взял вздрогнувшую девушку за руку, потянул к себе. Осмотрел её с ног до головы, взглядом раздев и мысленно разложив на столе любезного дядюшки. Она прятала глаза, изредка поглядывая на Пацци. Испуганная. Агнец на заклание.
— У меня уже есть женщина, — с сожалением ответил на предложение Джокер. — Строптивая, будто лошадка необъезженная. Штучка с характером.
Пацци задумчиво вздохнул, верно, прикидывая, чем бы ещё прельстить гостя.
Джокер распахнул полы халата и положил ладонь Оливии между ног. Она было отпрянула, отрицательно мотая головой, но тут же вторая рука цепко ухватила её и не позволила отпрянуть.
— Но считайте, что мы договорились, — Джокер посмотрел на Пацци и пожал плечами, пряча усмешку. Затем обратился уже к Оливии: — Ты же послушная девочка? Да? Сейчас мы попросим твоего заботливого дядюшку оставить нас ненадолго, и ты меня поблагодаришь за мою заботу о вас. Твои сладкие, сахарные губки могут как следует отсосать мне, и тогда строгий папочка обещает быть добрым. Давай, куколка… Нежно и глубоко. И постарайся не проронить ни капли, сладкая. Папочка щедрый… Он сегодня раздает хорошим девочкам леденцы.
***
Две странных недели тянулись, словно долгая, холодная, полная вьюг зима, но
