В тронном зале, который сейчас был непривычно полон, стояли, тесно прижавшись друг к другу, асы и альвы. Среди них Тор различал и валькирий — закованных в доспехи девушек-воительниц, которых Один вызвал на помощь, подведя таким образом итог давней вражде, которая разгорелась много тысяч лет назад, когда якобы из-за предательства одной валькирии Один, прогневавшись, сослал их в изгнание.
Теперь вражде пришел конец.
Старший принц смотрел перед собой, не глядя ни на кого. Изредка он выхватывал из толпы чье-то лицо и тут же отводил взгляд. Сегодня он потерял мать. Сегодня же тысячи асов потеряли своих отцов и мужей. Тор понимал, что потери неизбежны. Но к смерти матери он был не готов.
Фригги больше нет.
Она не скажет больше ему ничего, он не увидит, придя на завтрак, ее ласковую улыбку, она больше не обнимет его, а он не почувствует тепло ее рук.
Потому что она теперь лежит в нескольких шагах от него в окружении цветов — холодная, бледная, все такая же красивая, но уже с отпечатком смерти на застывшем, как маска, лице.
Локи на прощание не пришел. Узнав о случившемся, он заперся в своей комнате и никому не открывал дверь. Тор смутно догадывался, что сейчас чувствует его брат.
Потому что, если бы они не покинули Асгард в своем глупом стремлении доказать отцу свою правоту, Фригга сейчас была бы жива.
Глупо.
Больно.
До дрожи по всему телу страшно и горько.
И исправить уже ничего нельзя.
— Тор, — чья-то рука осторожно тронула его за плечо. Старший принц вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стояла Сиф.
— Пойдем, — сказала она, мягко выталкивая его из нахлынувшей толпы.
Тор удивленно обернулся по сторонам. Он и не заметил, когда официальная часть закончилась.
— Что теперь? — спросил он у подруги, когда они вышли из зала и Сиф, крепко сжимая его ладонь в своей руке, повела его по галереям в Южное крыло.
— Я напою тебя чаем. Теплым, — серые глаза скользнули по сутулой фигуре принца. Небо уже давно было затянуто тучами, и тихо и тоскливо накрапывал дождь — в последнее время погода в Асгарде зависела от настроения Бога Грома.
— Все, что угодно, — хмуро ответил Тор. — Но только не чай.
Друзья собрались вместе в комнате Сиф. Вольштагг откуда-то притащил четыре бутылки эля, Фандрал принес кубки.
Сиф сидела на своей кровати, прислонившись щекой к плечу Тора, и держала его ладонь в своей руке. Невидящими глазами старший принц смотрел в пустоту перед собой. Его совсем не волновало, о чем говорили его друзья. Вся тяжесть вины обрушилась на него невыносимым грузом, и все остальное, кроме всепоглащающей боли и пустоты внутри, потеряло смысл.
— Ты думаешь, Локи специально выманил нас из дворца? — тихо спросил Огун у Фандрала, и от слов друга Тор вздрогнул. Он скинул с себя руку Сиф и встал с кровати.
— Нет. Он не мог.
— Ты запомнил Локи своим младшим братом, ребенком, — мягко возразила Сиф. — Но он вырос. С ним что-то происходит, Тор, и мы не можем быть уверены в том, что он ни при чем.
— Ты права, — Тор в упор посмотрел на подругу, и девушка поежилась под его взглядом. — Ты права, когда сказала, что с ним что-то происходит. Но он не мог убить Фриггу. Он любил ее…
— Сомневаюсь, что он способен кого-то любить, — негромко возразил Огун.
Тор вспыхнул, как будто ему только что нанесли страшное оскорбление.
— А ты, в свою очередь, запомнил его злым и мстительным! — выпалил он, чувствуя, что начинает горячиться, но ничего не в силах с собой поделать. — Вы с самого детства эту вражду ведете. Глупую. Пустую. И почему-то всегда, случись что, вы вините Локи!..
— И обычно это экономит нам кучу времени, — пробурчал себе под нос Фандрал, но Тор его услышал.
— Не в этот раз! — прорычал он, разъяренным зверем шагая из угла в угол. Вдруг в нем словно что-то надломилось — он сел на ближайший стул и, сгорбившись на нем, спрятал лицо в своих ладонях.
— Мы пойдем, Тор, — тихо сказала Сиф, ненавязчивым движением подбирая с пола упавшую бутылку эля и ставя ее на стол. — Мы придем вечером.
— Друг, — Фандрал подошел к Тору и похлопал ладонью по его плечу. — Не вини себя, слышишь?
Тор не ответил. Впервые за все время он хотел, чтобы его друзья сейчас ушли.
Сиф вместе с остальными, словно прочитав его мысли, вышли из комнаты. Тор услышал, как закрылась за ними дверь, и тяжело вздохнул.
Усталость обрушилась на него, унося с собой всю боль и переживания этого тяжелого дня.
Фригга так и не узнала, что он ее любил.
Любил ее одну по-настоящему.
А теперь она мертва. Из-за него.
Локи сидел на полу, прислонившись спиной к изножью своей кровати. Он поднес руки к лицу и несколько минут, не отрываясь, смотрел на свои пальцы. Повинуясь его воле, кожа начала синеть и медленно покрываться узорами — Локи чувствовал, как леденеет в его жилах кровь и как покалывает кожа, покрываясь ледяной коркой. Йотунское обличие дарило странное, сродни мазохистскому спокойствие. Безразличие.
Локи коснулся рукой ножки стола, и она вмиг покрылась льдом. Лед с хрустом вмерз в дерево, и младший принц горько усмехнулся. Все просто. Там, где холод, не может быть жизни.
Постепенно комната вся целиком погрузилась в холод. Огонь в камине погас, ветер, ворвавшийся через открытое окно, отскочил от ледяных стен и сквозняком прошел по полу, взметая вверх вырванные из книг страницы и разбросанные повсюду листы пергамента, исписанные аккуратным убористым почерком. Если бы Локи мог чувствовать холод, он бы уже закоченел от пробирающего до костей ледяного ветра.
— Страдаешь? — услышал он откуда-то сверху такой до мурашек по спине знакомый голос. — Как и всегда. Столько лет прошло — ничего не изменилось!
Локи поднял голову и в упор посмотрел на склонившуюся над ним женщину. Сердце пропустило удар.
Хела.
Локи дернулся и, вскочив на ноги, попытался схватить Богиню Смерти за горло. Пальцы прошли сквозь нее.
Ну конечно. Она не придет сюда сама.
— О, — Хела насмехалась в открытую. — Малыш вырос. И теперь показывает зубки своей наставнице…
— Что тебе надо? — с ненавистью прорычал Локи, в бессилии сжимая и разжимая кулаки.
Вот она, Хела, — рядом с ним! А он ничего не может сделать…
— Каково это — осозновать, что ты виновен в смерти своей, неродной, конечно, но все-таки матери? — безумные глаза смотрели оценивающе и насмешливо одновременно.
— Это ты ее убила… — глухо ответил Локи, сдерживая подступающие к глазам слезы.
— Почему сразу я? — весело фыркнула Хела.
Локи не ответил. Он сжал челюсти с такой силой, что на лице заходили желваки, и, не в силах перебороть себя, отвернулся от Богини Смерти, чтобы не видеть ее лица.
— Ладно, —
