— Придумайте что-нибудь.
Он вёл ее узкими улочками, сбивая преследователя с толку. Вёл к себе на квартиру. В своей старенькой шубке Виктория вполне сойдет за одну из тех женщин, которых военные иногда водят к себе на квартиру. Унизительно — да, но возвращаться в дом Рылеева с хвостом за собой Пестель права не имел, хотя бы из-за его жены и дочки. Он пошлет ему записку. Через час или, может, через два, когда убедится, что за его квартирой никто не следит.
Виктория, поняв, наконец, что от нее требовалось, обхватила локоть Пестеля обеими руками и, грея замерзшие ладони, говорила о всякой ерунде. Она рассказывала о том, как ходила утром на церковную службу, и о том, как смешной маленький мальчик смеялся в храме, глядя на капающий со свечей воск, а его все никак не могли успокоить. Пестель слушал ее вполуха.
Они дошли до дома, где временно проживал Пестель, и зашли в подъезд. Молча, как заговорщики, поднялись на второй этаж. В углу, облокотившись о перила, стояла безликая мужская фигура.
Раньше, чем Виктория успела что-то сообразить, Пестель толкнул ее себе за спину и выхватил пистолет. Фигура выпрямилась и вытянула вперед руку.
— Не стреляй, Павел! Это я!
— Сережа? — узнав в неизвестном Муравьева-Апостола, переспросил Пестель.
— Ты не один? — заметив Викторию, уточнил Сергей.
— Это Виктория, родственница Кондратия, — Пестель убрал пистолет и подошел к двери своей квартиры, чтобы открыть ее. — Я потом объясню. Что-то случилось?
— И да, и нет, — неоднозначно ответил Сергей, приветствуя девушку легким поклоном головы. — Нужно поговорить.
— Прошу, — распахнув дверь, сказал Пестель. — Нам действительно есть о чем поговорить.
========== -3- ==========
— Тайная полиция?
На предположение Муравьева-Апостола Пестель лишь пожал плечами. Кем был тот шедший за ними незнакомец, теперь можно было только догадываться. Сейчас, за стенами относительно безопасного дома, произошедшее казалось плодом разыгравшегося воображения. И хорошо бы, если бы это было так. Только вот Пестель не мог позволить себе такой роскоши — оставить дело, как оно есть, и списать все на случайность. В конце концов, он сам видел следовавшую за ними фигуру, да и Муравьев-Апостол выглядел встревоженным.
Они сидели в комнате Пестеля и переговаривались вполголоса. Света было мало; две тусклые лампы в противоположных углах, одна — на столе в центре, да почти догоревшая свеча на комоде рядом с Викторией. Занавески на окнах тщательно задернуты, двери плотно прижаты.
— А может, агент? — гадал Сергей, задумчиво трогая подбородок. — Или кто-то со стороны?..
— Надо было сразу ему пулю в лоб! — с сожалением процедил сквозь зубы Пестель. — Не ломали бы сейчас голову, чем нам эта слежка обернется…
— Павел! — с упреком воскликнул Сергей и кинул быстрый взгляд на притихшую Викторию. Последняя сидела на стуле в углу маленькой комнаты и, так и не сняв шубку, грелась о стоявшую рядом с ней свечу.
Проследив за взглядом товарища, Пестель хмыкнул.
— Ты не думай, Сережа, что эту дамочку могут смутить мои слова, — ядовито произнес он. — Если хочешь знать мое мнение, то я считаю, что данная мадемуазель сама не погнушится взять в руки револьвер и сделать выстрел. Не удивлюсь, если окажусь прав.
— Павел, что ты говоришь? — с искренним изумлением перебил Пестеля Муравьев-Апостол. — Такие слова в присутствии…
— …в присутствии рьяной политикантки, — закончил за товарища Пестель. Усмехнувшись, он наблюдал за отобразившимся на лице Сергея недоумением. Понять его было легко — Муравьев-Апостол относился к девушкам трепетно и постоянно рвался защищать их честь — до дуэлей порой не доходило лишь чудом. Именно поэтому слова Пестеля он принял в штыки.
Виктория подняла голову, но не проронила ни слова. Она молчала все время, пока мужчины беседовали, сидела понурая и непривычно тихая. Сначала Пестель думал, что она напугана слежкой. Потом решил, что девушка всего лишь устала после долгой пешей прогулки по сугробам. Теперь же, глядя на её поникшие плечи, он отчетливо осознавал — дело в чем-то другом…
Изогнув в усмешке губы, он собирался добавить что-то еще, но вдруг замер. Настороженно вгляделся в съежившуюся у слабого огня девичью фигурку. В его глазах промелькнула внезапная мысль. Как Виктория смогла заметить слежку раньше него? И почему сообщила о ней не сразу? Говоря о ней, она выглядела спокойной, но сейчас, когда самое страшное для нее осталось позади, она вдруг побелела, как мел, и молчит, глядя в пол. Почему?
Вопросы роились в голове, порождая самые разные догадки. И самой навязчивой из них была мысль о том, что Виктория ведет какую-то свою игру. Может, следил за Пестелем вовсе не тот человек? Может, все это лишь часть чьего-то плана? Нет, Пестель не верил в то, что Рылеев попросил свою родственницу выведать у руководителя Южного тайного общества какую-либо информацию — в конце концов, они, пусть и разными методами, но занимались одним делом. Но Пестель верил в то, что и самого Кондратия могли провести вокруг пальца. Осторожный с незнакомцами, он был открыт перед близкими и никогда не таил того, что лежало у него на душе.
Пестель медленно встал со своего стула и, выпрямившись во весь рост, повернулся к Виктории.
— Что тебе рассказывал Рылеев? — очень тихо повторил он вопрос, который уже задавал ей этим вечером.
Виктория замерла, следя за мужчиной своими большими глазами. Она как будто даже еще сильнее вжалась в спинку стула и плотнее запахнулась в полы шубки. Губы слегка дрожат. Взгляд, как у оленёнка.
Пестель ей не верил.
— Павел! — предостерегающе позвал товарища Сергей. Напрягшись, поднялся со стула вслед за ним.
Пестель склонил голову набок. Медленно сокращая расстояние между ними, не спускал с Виктории глаз. Он видел, что она не на шутку напугана — девушка вцепилась в шубку так, словно ее собирались отобрать, и взгляд бегал, как у затравленного зверька.
— Павел, сядь!
В интонациях Муравьева-Апостола явственно слышался лед. Пестель крепко сжал челюсти. Преодолев последние сантиметры, он практически навис над Викторией. Уперевшись одной рукой в стену рядом с ее лицом, замер в ожидании ответа. Почему она молчит? Это же такой простой вопрос.
Голову сжало, словно в тисках, и перед глазами на мгновение стало темно. Пестель тряхнул головой, словно желая отмахнуться от боли, которая пришла так невовремя. Крепко сжав кулаки, чтобы не выдать её, Пестель заставил себя не отвести взгляд от глаз Виктории. По ее лицу было ясно, что выглядел он в эту минуту устрашающе.
—
