— Да, мне тоже по душе, — отозвалась она, снимая одну перчатку и касаясь пальцами шершавых каменных плит.
— Где ты была? — спросил Хастур, закуривая. — Тебя не было на Небесах и на Земле.
— А ты был и там, и там? — усмехнулась Михаил. — Мог бы позвонить. А, точно, ты ведь не умеешь. Мог бы написать, но тогда придется дать знать Вельзевул о твоем интересе, а это ущемит твою гордость. Не так уж ты и хотел узнать, поэтому я тебе не скажу.
— Где. Ты. Была, — повторил Хастур, и дым от его сигареты поплыл точно к Михаил, обвился вокруг нее, и архангел передернулась, чувствуя, как ее словно гладит ласковая рука.
— Не твое дело, — отозвалась Михаил, наконец повернувшись к нему и демонстративно скривив губы от увиденного. Взгляд скользнул по чешуйкам на скулах, совершенно белому лицу с пятнами копоти, седым волосам, падающим на лицо.
Прежде времен Хастур был небесной аномалией: создав его сразу после архангелов, Всевышний сделал других ангелов слабее и меньше, и Хастур стал единственным ангелом с силами архангела. Создавая Землю, Хастур словно отдал ей все свои краски, став совершенно седым и белым, зато новое творение заиграло таким буйством цвета, что Хастур не обратил на себя внимания. Придумывая тигров, Михаил специально сделала одного из них белым, и Хастур, посмеиваясь над ее творениями, обнял ее за талию, уткнувшись носом в ее длинные волосы. Только что появившийся белый тигр подошел к тигрице обычной расцветки и повалился возле нее на траву. Тигрица вытянула на него лапы и лизнула в нос.
— Мне тоже так сделать? — Хастур поцеловал ее в щеку, и Михаил, заведя руку назад, запустила пальцы в его волосы, белые и густые, как шерсть.
— Ты их создала? — раздался восторженный голос Люцифера, и Михаил приоткрыла глаза. Главный архангел стоял в окружении тигров, которые терлись о его ноги, а один вдруг встал на задние лапы и положил передние ему на плечи. — А это что… это что, Хастур?
— Нет, просто я решила, что пусть они будут разных расцветок, — Михаил оглянулась на Хастура, увидела его выжидающий взгляд и закатила глаза. — Да, да, это из-за Хастура.
— Какие они… — Люцифер перегладил всех, потом наконец-то оторвался. — Я тоже создам.
— У нас уже фантазия иссякла, — заметила Михаил. — Все что можно уже создано.
— Я придумаю, — пообещал Люцифер и пошел прочь, обдумывая.
— Чур не брать и не переделывать мое! — в спину ему крикнула Михаил и вполголоса добавила. — Габриэль уже сделал непонятно что, животное с клювом.
— Зачем ты так о Габриэле, животное, да еще и с клювом… — Хастур от души потрепал тигра за ушами. Михаил непонимающе на него посмотрела: понятия юмор еще не существовало, но странные высказывания Хастура вызывали смех, архангелы еще не придумали названия этому явлению.
Он перестал так говорить после падения, да и улавливать и понимать шутки тоже больше не мог, как и практически все в аду, видимо, это было его личное наказание, и потому Михаил решила поиздеваться.
— Я могла бы тебе сказать, если бы ты…
Она не договорила: Хастур неуловимо поднялся на ноги, сделал шаг и материализовался прямо перед ней, схватил за шею. На губах у него шевельнулась выползшая изо рта личинка. Он не любил шутки.
— Скажи, или я узнаю сам, — он глянул вниз и увидел, что Михаил приставила нож к его животу. Архангел сжала губы изо всех сил, она ненавидела его способ узнавать информацию. Хастур шумно втянул личинку в себя, и она ответила, отвернувшись в сторону.
— В клетке Люцифера.
Хастур посмотрел на нее пораженно.
— Что?
— Я была в клетке Люцифера, — повторила Михаил. — Можешь сходить посмотреть, что с ним.
Необязательно говорить, что-то, что с Люцифером теперь, дело рук Габриэля, а не ее. Пусть боится. Михаил прекрасно знала, что первая ступень к поражению — страх перед противником; она сама боялась Хастура несколько тысяч лет, боялась Земли и новой ловушки, что Хастур учтет ошибки прошлого и на сей раз поймает ее насовсем. Теперь пусть он вздрагивает от одного ее имени.
Хастур посмотрел на нее задумчиво, но страха в его глазах Михаил не заметила, только решимость. Хастура мало что могло испугать, только, пожалуй, что-то неожиданное: какие-то масштабные проблемы воспринимались им как вызовы — обернул же он когда-то твердое пламя в руках Вельзевул земной корой.
— Я думал, что ты погибла, — наконец произнес Хастур.
— Нет, — Михаил распустила на его шее выцветшую арафатку и опустила голову, прижавшись лицом к его горлу. — Меня можешь убить только ты.
— Я это сделаю, — Хастур прикрыл глаза, гладя ее по затылку. — Ты угрожала мне моим ножом?
— Очень удобный, — отозвалась Михаил, обняв его под плащом. Она задрала на нем рубашку и вслепую провела лезвием по пояснице, глубоко вспоров кожу.
— Прекрати, — Хастур щелкнул пальцами, затягивая рану. — Зачем ты меня звала?
— Я не звала.
— Ты хотела меня увидеть. Я почувствую это всегда.
— Да, я хотела, — Михаил не стала с этим спорить, вырвалась из его рук, отступила на шаг и, размахнувшись, ударила его по щеке перчаткой. — Я вызываю тебя на поединок, Хастур.
— Попроси прощения, и я сделаю вид, что этого разговора не было, — отозвался Хастур. — Просто сойдемся в битве, но пусть это будет не поединок.
— Ты просишь? — усмехнулась Михаил. Хастур долго молчал, но кивнул.
— Да, я прошу. В поединке проигравший умирает, — он отвел взгляд и добавил. — Позволь мне, дай мне шанс оставить тебя в живых.
— Я, архангел Михаил, вызываю на поединок тебя, архидемон Хастур, герцог преисподней, великий генерал ада и командир второго легиона, фельдмаршал четырех великих войн.
— Просто демон, — поправил Хастур, мрачневший с каждым озвученным титулом. Теперь он не мог проигнорировать вызов и потому поднял перчатку с шершавых камней. — Когда будешь умирать, вспомни о том, что я не хотел.
— Я знаю, — Михаил вдруг прижалась к нему, обхватила его лицо руками, целуя в губы. — Знаю. Но мы всегда помнили, что этот день настанет, и вот время пришло. Если у тебя остались незаконченные картины, то надо дорисовать, — она заглянула ему в глаза.
Хастур обнял ее изо всех сил, прижавшись лицом к ее плечу, так что поднял над землей, выдохнул теплом в ткань костюма, достав до кожи, аккуратно присел, поставив Михаил на плиты ангара и, щелкнув
