Когда я вновь открыла глаза, надо мной нависало знакомое встревоженное лицо няни. На мгновение я оказалась в детстве, прикованной к постели больной, но потом все вспомнила. Она провела рукой по моему лбу, но я ничего не ощутила. Жестокое разочарование. Я окликнула ее, но Ама все так же грустно оглядывала меня сверху.
– Ли Лан, – произнесла она. – Слышишь меня? Я принесла тебе немножко бульона.
– Я здесь! – вскрикнула я, но в ее взгляде ничто не изменилось.
Когда она приподняла мое тело, я, находясь внутри, тоже села. Ама поднесла к моим губам ложку.
– Капельку, – уговаривала она.
Аромат был аппетитным, манящим, но мое тело завалилось вперед, и бульон вытек. В глазах няни скопились слезы, однако она продолжала попытки. В отчаянии я снова устроилась в теле и притворялась, что глотаю каждый раз, когда она вливала в рот бульон. Сначала разницы вроде бы не ощущалось, но внезапно мое горло сделало слабый глоток. Ама была вне себя от восторга, как и я. Она очистила мое лицо теплым влажным полотенцем, переодела в свежую одежду и уложила под одеяло. За всем этим я наблюдала, стоя за ее плечом, хотя она игнорировала мои жалобные мольбы.
Когда она опять ушла, я направилась следом. Вопреки моим ожиданиям от мира духов, перемещаться оказалось нетрудно. Единственная перемена – теперь во мне стало меньше плотности. Мягкие тонкие вещи вроде занавесок не препятствовали моему продвижению, но более прочные предметы требовали усилий. Через стены я даже не пробовала проходить – еще застряну невесть где. Другие люди для меня были непроницаемыми. Когда мимо прошла А Чун, движение ее плеча отшвырнуло меня к стенке. Только собственное тело легко восприняло слияние с духом.
По распространенному поверью, призраки с огромнейшим трудом преодолевали углы, а странная перспектива и зеркала могли сбить их с толку. Но они также могли проскальзывать сквозь трещины и таять, как пламя свечи. Ни одно из этих правил не относилось ко мне, и стало любопытно – имел ли к этому отношение факт, что я умерла не до конца. Или, что еще хуже, я вскоре потеряю способность двигаться целенаправленно и растаю, превратившись в тень, гонимую ветром.
У вершины лестницы я импульсивно подпрыгнула и перышком опустилась на первый этаж. Открытие мне так понравилось, что я собралась было помчаться наверх и все повторить, когда со двора донеслись голоса. Воздух становился прохладнее, запах горящего угля усиливался по мере того, как печи разжигали к ужину. Я почти могла почувствовать вкус готовившейся еды, как и бульона, который Ама вливала мне в рот. Однако если суп придал сил, то запахи попросту измучили, оставив меня неудовлетворенной.
Я медленно вышла во дворик, где Старый Вонг беседовал с А Чун. Судя по красному носу и воспаленным глазам, она либо только что прекратила рыдать, либо собиралась начать заново.
– Юная мисс мертва, – выговорила она. – А она такая молоденькая – этот дом точно проклят!
Старый Вонг издал фырканье, означавшее острое раздражение.
– Она не мертва. Ты врача не слушала, что ли?
– Я собираюсь известить об увольнении завтра, – продолжала А Чун. – Не стану больше тут работать.
– Вперед, – ответил Старый Вонг. – Попробуй да погляди, сможешь ли найти новую работу сразу же. Тут тебя хоть кормят и дают кров.
– А с тобой что? – спросила она. – Ты доработаешь до конца месяца?
– Не знаю, – сказал повар. – Им нужна помощь.
– Слышала, хозяин – банкрот. – А Чун высморкалась.
– Пока что нам платят, не так ли?
Я с беспокойством слушала, гадая, как проживет наша семья, если А Чун и Старому Вонгу придется уйти. В этот миг повар повернул голову и посмотрел прямо на меня. Порыв чувств исказил его лицо, будто проскользнувшая по камню ящерица. Я была потрясена. Никто другой вообще меня не замечал. Я окликнула Старого Вонга, но он отвернулся.
– Убирайся! – сказал он. – Вернись туда, где тебе и место.
А Чун послушно взяла сковороду с очистками овощей и вошла в дом. Я медлила, думая о произнесенных им словах. Казалось, они обращены ко мне, но повар и вида не подал, что знает о моем присутствии, даже когда я стояла перед ним и жалобно звала. Вместо этого он утопал обратно на кухню, оставив меня терзаться сомнениями в реальности мига узнавания.
Следующие несколько дней я не отходила от тела, часто влезая в него в надежде, что смогу восстановить связь. По сравнению с первым осмотром оболочка теперь выглядела лишь спящей. Безжизненный восковой оттенок исчез, тело могло немного есть и непроизвольно глотать. Когда подносили ночной горшок, оно послушно опорожнялось. Над этим я работала особенно много, так как не желала, чтобы Ама обременяла себя, как в моем детстве. Сначала такой успех воодушевлял, но, когда улучшения застыли на базовом уровне, я начала отчаиваться.
Врач приходил каждый день. Я с содроганием размышляла над проблемой оплаты его услуг, но, к счастью, от продажи моих драгоценностей еще осталось немного наличных. Я надеялась, что няня при нужде решится продать больше. Доктор проводил сеансы акупунктуры и говорил, что приятно удивлен признаками улучшения, причем относил его исключительно к своим методам лечения.
– Редко вижу столь явное выздоровление у пациентов, – заявил он моему отцу.
– Но как же ее разум? Она до сих пор никому не отвечает.
– Несомненно, случай необычный. Как правило, дух возвращается первым, что влечет и физическое исцеление.
– Что вы порекомендуете? – прервал его отец. На его синей одежде, которую он не менял несколько дней, виднелись пятна.
– Вам следует позвать ее дух назад. Кто знает, где он блуждает сейчас?
Стоя поблизости, я ощутила ужасную иронию его замечания. Блуждает, как же!
– А если дух отыщет путь назад?
– Тогда он естественным образом присоединится к телу. Между первым и вторым существует сильное влечение.
Эта беседа, как ничто другое, укрепила во мне уверенность в необходимости действий. Любых. Катастрофа моего выхода из оболочки затмила остальное, но теперь я боялась, что в нынешней форме стану легкой добычей для Лим Тиан Чина с его планами. И что насчет остальных его обвинений? Я с трудом верила, что Тиан Бай стал убийцей, но запретила себе думать о нем. Даже невиновный, он собирался жениться на другой. У меня и так хватало бед.
Я пока не осмеливалась проходить мимо преград из желтых листков с заклинаниями, которые мы с няней развесили на окнах и дверях. Когда бы я ни приблизилась, они неистово трепетали, хотя ветра не было. Я боялась,
