– Лена! – повернулся я к фрейлине. – Дай портфель!
Взяв переданный мне предмет, я достал из него листок и протянул Ольге.
– Читай!
Она пробежала текст глазами и недоверчиво посмотрела на меня.
– Чем ты посольству насолил?
– Пообещал атташе Барятинского на фронт отправить. Этот хлыщ вместо того, чтобы делом заниматься, в карты играл. Нас подвел. Послу я отказал в приеме в мою честь, вот они и озлобились. Ничего, государыня разберется.
– Это правда? – Ольга смотрела мне в глаза.
– Вот те крест! – я размашисто перекрестился и сказал жалобно: – Мне горько видеть, что женщина, которую я люблю, поверила клевете. Я можно сказать ночами не спал, тоскуя о ней. Глаз не смыкал… – я чуть было не всхлипнул, но вовремя удержался – будет перебор. – Подарок ей выбирал. Вот!
Я вытащил из портфеля пеньюар и поднял его за плечики, демонстрируя.
– Последний писк парижской моды. Но если я пошлый человек, то пусть Лена носит.
Я набросил пеньюар на плечи ошарашенной Адлерберг.
– Это с чего ты даришь такие интимные вещи моей фрейлине? – возмутилась любимая.
– Она не чужой мне человек. Друг, товарищ и… – чуть было не сказал «брат», но спохватился и закончил: – Сестра. Ей можно.
– Я бы тоже не отказалась, – поспешила Ольга, пожирая взглядом пеньюар. – Красивый.
– Нет! – решительно сказал я. – Лене, так Лене!
Глаза у Ольги стали набухать влагой. Пора кончать этот балаган.
– Ладно, – поспешил я. – До меня дошел слух, что некто не может подобрать камень к свадебной диадеме. Этот подойдет?
Я достал из кармана коробочку и протянул его Ольге. Она схватила и мигом выцарапала из нее бриллиант.
– Боже, какая прелесть! – взвизгнула, разглядела. – Лена, видишь?
Фрейлина в пеньюаре, наброшенном на плечи, подлетела, и дамы, вырывая камень из пальчиков друг друга, стали вертеть бриллиант, сопровождая это действо восклицаниями: «Какой он огромный!», «А цвет-то, цвет!», «Розовый!», «Да такого в Москве ни у кого нет, это я тебе точно скажу!», «Все обзавидуются». Обо мне забыли, но я не огорчился. Стоял и смотрел на это действо с улыбкой. Как дети, честное слово! И как легко сделать их счастливыми! Подари игрушку, и они забудут про обиду – мнимую или реальную.
– Откуда он у тебя? – спросила Ольга, когда восторги улеглись, и она вспомнила о дарителе.
– Купил.
– За какие деньги? Ты знаешь, сколько он стоит?
– На суточных экономил, даже супу не ел. Пожую с утра хлебушка – и сыт.
Лена фыркнула.
– Это ж какие у тебя суточные были? – не поверила любимая. – На такие деньги Кремль можно содержать. Не ври мне! Отвечай! Немедля! – она топнула ножкой.
– В Париже я оказал важную услугу одному человеку. Он отблагодарил.
– Мама знает?
– Она и присоветовала этот камень для диадемы.
– Тогда пусть! – кивнула Ольга. – А теперь скажи, что за песни ты в Париже пел? На французском?
– Вы, вроде не говорите на этом языке, – поддержала Лена.
– Зато пою. Хотите послушать?
Дамы дружно закивали. Я подошел к пианино, откинул крышку и устроился на круглом табурете.
– Tombe la neige.
Tu ne viendras pas ce soir…
Окончание песни слушательницы встретили аплодисментами.
– Еще! – потребовала Ольга.
– Et si tu n'existais pas…
На середине песни Ольга встала, подошла ко мне, обняла за шею и прижалась щекой к щеке. Так и стояла, пока я не закончил.
– Пойду я, Ольга Александровна, – сказала Лена. – Пора.
Скосив взгляд, я увидел, что она подмигивает.
– Пеньюар не забудь! – сказала Ольга, не размыкая объятий.
– Это ваш подарок, – не согласилась фрейлина. – Валериан Витольдович пошутил.
– Князья с таким не шутят, – возразила любимая и чмокнула меня в висок. – К тому же он прав. Ты нам друг, товарищ и сестра. Забирай!
– Спокойной ночи! – улыбнулась Лена и вышла из комнаты, не сняв пеньюара. Видно, очень понравился. Надеюсь, в коридоре снимет. Не то представляю, какими будут лица у гвардейцев на входе…
– Она убеждала, что ты не мог мне изменить, и оказалась права, – сказала Ольга и спросила, разомкнув объятия: – Это песни из твоего мира? Я кивнул.
– Почему раньше не пел? Для каких-то французов старался, а невесте пожалел?
– Там на кону миллион противогазов стоял. Ради них я бы на уши встал.
– Еще встанешь, – пообещала Ольга. – Если в измене уличу. Идем! – она взяла меня за руку. – Я скучала по тебе, очень, очень! Сейчас покажу, как.
И показала…
* * *Утром следующего дня меня посетил Смирнов. Я как раз пил чай и заедал его булками, когда Никодим доложил о визитере. В столовой я находился один – Миша спал после дежурства, так что велел Никодиму звать гостя немедля.
– Доброе утро! – поприветствовал меня полковник, вернее, уже генерал. На мундире Смирнова красовались новенькие погоны с зигзагами на сплошном поле и одной звездочкой, а брюки обзавелись широкими лампасами.
– И вам доброе! – я привстал. – Поздравляю с новым чином Платон Андреевич. Проходите, присаживайтесь! Чаю хотите?
– Спасибо, уже пил, – отказался Смирнов. Подойдя, занял место напротив. – Нам нужно поговорить, приватно. Здесь не услышат?
– Если не будем кричать.
– Хорошо, – сказал он вполголоса. – У меня тревожная весть. Джеймса отозвали в Лондон.
– И что?
– Это может означать, что там знают о нашей роли в покушении на премьер-министра.
– Не факт, – пожал я плечами.
– Я склонен предполагать худшее.
– Гм! – я задумался. – Сам Джеймс что-нибудь говорил?
– Причин не знает, но отозвали его спешно. Он встревожен, выглядел растеряно.
– Если доплывет до Англии, волноваться нет причины. Если грохнут в пути, тогда – да.
– Как вы сказали? «Грохнут»? – удивился Смирнов.
– Убьют, ликвидируют, прикончат, – пояснил я. – Его смерть будет означать, что англичане защищают хвосты, то есть убирают свидетелей по делу покушения на государыню, и это связано со смертью премьер-министра. Тогда ваши подозрения не беспочвенны.
– Полагаете, они на это пойдут? Убьют своего же офицера?!
М-да, наивный чукотский парень. Хотя, чему удивляться? Это русский генерал, да еще этого времени. Для него такое невозможно.
– Почему бы и нет? Мы с Британии в состоянии необъявленной войны, а на ней гибнут, в том числе и свои. Вы послали агента сопроводить Джеймса?
– Нет, – растерялся он. – Не предполагал подобных последствий.
– Исправить нельзя?
– Джеймс уже сел на пароход, – он достал часы и отщелкнул крышку. – Час как.
Чуток не успели…
– Можно отследить по прибытию в Лондон. У вас остались там люди?
– Да, – кивнул он. – Но это не так просто. Джеймса в лицо они не знают, а запрашивать список пассажиров рискованно. С чего это русские интересуются офицером британской разведки? Привлечем внимание. К тому же пароход на пути в Англию заходит в Копенгаген, Джеймс вполне может сойти там. Скажем, получив предписание уже на судне. Для разведчика – обычное дело.
– Пожалуй! – согласился я. – Его могут и не убивать. Засунут в какую-нибудь дыру подальше. Например, в Австралию или Новую Зеландию – колоний у Британии много. Но вы все же попытайтесь разузнать – аккуратно, не привлекая внимания. Вы снабдили Джеймса контактом в Лондоне?
– Само собой, – подтвердил Смирнов.
– Подождите, выйдет ли на связь. Если все в
