На него посмотрели так, словно бы присутствующие забыли, что он вообще умеет говорить.
— Похоже, что ошибка природы, — пробормотал Эшер, утыкаясь носом в бокал.
— У меня нет ни малейшей догадки ни о том, кто ты такой, странник, ни о том, зачем ты здесь, — отрезала Сесстри. — И одно только это должно бы тебя напугать.
Купер тоже посмотрел на свой бокал — теперь все трое избегали встречаться взглядом — и раскрутил зеленую, как трава, выпивку, наслаждаясь таким знакомым постукиванием кубиков льда. А прикончив свою порцию, осознал, что совсем не испуган. Никсон и Сесстри лишь один раз переглянулись и, по безмолвному согласию, больше не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Неребенок ретировался за дверь и теперь подслушивал, что происходит внутри, делая вид, будто задремал на ступеньках.
Купер понимал, что Сесстри права. Он и в самом деле должен был быть напуган и даже сам желал испытать положенное случаю чувство, чтобы иметь право свернуться в клубочек и ждать, пока его начнут утешать. Но он заставил себя отойти от края этой бездонной пропасти и начинавшегося за ним падения. На данный момент он знал только то, что угодил в переплет за гранью понимания. Его похитили из собственной постели, пока он спал, и приволокли сюда, оставив в обществе невероятных незнакомцев, населявших этот невозможный город. Прежде он жил в полной убежденности, что никогда не станет участником игры, с правилами которой не ознакомился заранее. Да, он должен был бояться, должен был превратиться в трясущийся комок слез и соплей. Но нет, ни за что. Называйте как хотите — стечением обстоятельств, волшебством или внутренним стержнем, — но Купер испытывал лишь досаду. И настороженность.
— Что ж, похоже, мне остается только смириться, — произнес он, глядя прямо в глаза Сесстри. Она не отводила взгляда, не отводил и он. — Считайте это пораженчеством или даже поведением будущего самоубийцы, ну и что теперь? Кстати, прямо сейчас, Сесстри, я полагаю весьма лестным тот факт, что мне удалось выбить тебя из колеи.
После этого Сесстри довольно долго с ним не заговаривала.
Сон манил Купера, подобно пению сирен. Сесстри и Эшер кружили по комнате уже битый час, обмениваясь колкостями и делая вид, будто не замечают своего гостя, который, впрочем, был только рад. Он потихоньку цедил эти «нафталиновые шарики», напиваясь второй раз за день и наблюдая за звездами. И все же напряженность спала. Так или иначе, но все трое теперь были связаны друг с другом, сколь бы одиноки и сбиты с толку они ни были. Купер даже подумал, что они сейчас... если можно так выразиться, стали почти что друзьями. Впервые за этот день он был свидетелем хоть чего-то нормального.
Ладно, положим, друзья — слишком сильно сказано, но союзниками. Сообщниками. Их всех поимели. Снаружи, на каменной лестнице, привалившись головой к двери, дремал Никсон. Поимели... Похоже, именно это и был самый ходовой товар в Неоглашенграде.
Вдруг Купер вновь почувствовал на себе соколиный взгляд Сесстри. Она тоже изрядно налегала на выпивку, хотя на ее поведении это никак не сказывалось. Женщина определенно приняла какое-то решение. Двигаясь осторожными мелкими шажками, она подошла и присела рядом. Сесстри была стремительной, словно хищный зверь.
— У этого города нет имени, — призналась она, прижимаясь к Куперу. — Сейчас ты уже должен знать, что это одно из очень немногих мест во всех мирах, где возможна Истинная Смерть. Может, даже первое из них. А теперь, вероятно, и последнее. Изо всех уголков мультиверсума к нам прибывают те, кто ищет Смерть. Когда-то здесь было очень красиво, но только так давно, что никто из живущих этого не помнит. Теперь все лежит в руинах.
— Так как же я попал сюда? — Купер задумчиво дотронулся до своего живота под футболкой.
Сесстри с Эшером обменялись виноватыми взглядами.
— Мы не знаем, — вновь развел руками Эшер. — Тут действовали силы, на которые мы не способны повлиять. К примеру, существа, называющие себя богами, но доказательств тому у нас нет.
Сесстри распрямилась, и лицо ее озарилось решимостью. Затем она выпалила на одном дыхании:
— Ты пришел из мест, называемых Замла, так?
— Земля. — Купер был готов услышать смешок Эшера, но тот сдержался.
— В таком разе нам известен вектор твоего движения и то, откуда ты родом. Осталось только узнать, как ты сюда попал.
— Какие пустяки! — прыснул Эшер. — Кстати, до сих пор не могу поверить, что они назвали свою планету в честь грязи.
Все-таки не сдержался.
Сесстри жестом приказала ему умолкнуть.
— Они полагали, что, кроме их грязи, другой и не существует. Когда-то и я такой была. Не так уж это и удивительно, Эшер. Не все мы начинаем свой путь в Несравненном городе. Большинство миров, к слову сказать, носят довольно примитивные имена.
Куперу показалось, что Сесстри пытается как-то загладить вину за свое недавнее пренебрежение; мертвая или нет, эта женщина была жестче гвоздей, а ее ум — даже острее.
Она налила всем еще абсента, и в бокалах вновь засверкала влага цвета свежескошенной травы. Купер расправился со своей порцией одним залпом, и Сесстри одобрительно кивнула.
Эшер оперся о подоконник, словно балерина о станок, — серая груда расслабленных сейчас мышц на фоне огненного зарева на горизонте. Вновь Купер увидел башни; небоскребы из стали и стекла возвышались в окружении еще более фантастических строений из резного мрамора и пористого известняка. Некоторые из построек были объяты пожаром, и их вершины пылали, словно свечки, но разрушаться конструкции не спешили. Почему-то вид горящих башен напомнил Куперу о доме и заставил затосковать по его городу. Он смотрел вдаль в оцепенелом молчании. Как бы он ни храбрился, но все это было слишком, слишком тяжело принять.
Как и прежде, разглядывая башни, он услышал плач. Крики и рыдания.
— Ты упоминала про ложных богов, — тихо произнес он. — Что конкретно под этим подразумевается?
Сесстри сцепила руки и опустила их на колени.
—
