Сникнув, Эрза отвела взгляд.
— Прости, я погорячилась. Но мой вопрос остается в силе. Почему ты не попыталась убить дракона? Я знаю, ты не из робкого десятка, и рука бы у тебя не дрогнула.
«Как раз дрогнула», — подумала Люси, но вслух сказала другое.
— Драконы чувствуют, когда кто-то приближается к ним с недобрыми намерениями. Поэтому моя первая и единственная попытка напасть на Нацу полностью провалилась. Ну, а потом я поняла, что он вовсе не злой, с ним можно договориться и без насилия.
Эрза кивнула и больше вопросов не задавала.
Пока Люси умывалась и чистила зубы, Нацу и Венди успели заснуть.
— Теперь понятно, почему они так спокойны, — произнесла Эрза напряженным голосом, заглядывая в кухню. — Спят точно младенцы…
— Правда во сне они милые? — с нарочитой веселостью спросила Люси, слегка взволнованная мрачным выражением лица Эрзы и ее устремленным в себя взглядом.
— Внешность бывает обманчива… В некоторые моменты мне начинает казаться, что они тебя просто околдовали. — Она пытливо посмотрела на Люси.
Что ж, вполне справедливое подозрение. Следовало догадаться, что после предположения «Она спятила» последует «Ее заколдовали».
— Не думаю, что магия драконов способна туманить разум, — рассудительно сказала Люси. — Зато Венди обладает целительским даром. Она наверняка сможет поднять на ноги многих безнадежных больных, точно какой-нибудь благословленный богами жрец из легенд! Нам выгоднее дружить с драконами, чем мстить за прошлое. Когда ты познакомишься с ними поближе, то поймешь, что они, в общем-то, неплохие ребята, просто со своей странной логикой.
На каждую фразу Люси Эрза кивала, точно одна из заводных кукол, которых показывали на ежегодной ярмарке в главном городе провинции Рододендроне.
— Ну, спокойной ночи.
— Спокойной, — рассеяно откликнулась Эрза.
Памятуя о смертельной драконьей хватке, Люси легла таким образом, чтобы между ней и Нацу оказалась Венди. День полный волнений так ее вымотал, что Люси уснула мгновенно, едва голова коснулась подушки. Хвала всем богам, ее не донимали кошмары. Теплая чернота приняла Люси в свои объятия, где не было абсолютно ничего…
От легкого прикосновения к плечу Люси подскочила на постели, будто ее облили холодной водой. Не понимая спросонья, где находится, она растеряно огладывалась по сторонам, удивленная тем, что вокруг не драконье логово, а дом.
— Макаров приходил и сказал, что скоро начнется собрание на главной площади. — Прозвучавший над ухом голос Венди воскресил в памяти Люси все события вчерашнего дня.
При мысли о смерти отца в сердце словно повернулся ржавый гвоздь.
Нет! Нельзя раскисать! Впереди собрание деревни!
— Сколько я проспала? — спросила Люси, осматриваясь.
— Уже полдень, — сообщила Венди.
На кухне они были втроем, если считать Нацу. Тот лежал на матрасе, раскинув руки и постанывая. Поймав обеспокоенный взгляд Люси, он выдавил:
— Обожра-а-ался…
И погладил вздувшийся живот.
— Кажется, мы перестарались, — с виноватой улыбкой проговорила Венди. — Но человеческая еда такая вкусная, Нацу просто не мог остановиться. Если бы он не воровал пирожки… так ведь это называется?.. В общем, если бы он не воровал пирожки с моей тарелки, то, наверное, я бы сейчас тоже мучилась отрыжкой.
Подтверждая ее слова, Нацу рыгнул так, что с потолка посыпалась побелка.
— Они уничтожили все запасы, — недовольно произнес появившийся в дверях Макаров.
— Ага, было вкусно, — произнес Нацу снисходительным тоном, каким похвалил бы труд повара в трактире.
«Вот и начинается обучение драконов жизни в мире людей», — сказала самой себе Люси, поднимаясь с постели.
— Вы не можете просто так съесть все в доме дедушки Макарова, — строго заявила она, нависая над Нацу и Венди. — Помните, что я говорила? У людей принято расплачиваться услугой за услугу. Таковы законы нашего мира.
— Да, я помню. — Венди серьезно кивнула. — Мы что-то должны сделать взамен.
Крякнув, Нацу сел и невозмутимо предложил:
— Я могу тут все спалить.
Макаров побелел, как полотно, и Люси поспешила сказать:
— Вы ведь давно мучаетесь ревматизмом и радикулитом? Венди может вас подлечить.
Та просияла.
— Точно! Я смогу попрактиковаться. Не знаю, что такое реватизм и радикалит, но, думаю, у меня получится разобраться.
Но Макаров явно не хотел стать подопытным кроликам юной целительницы. Прокашлявшись, он объявил:
— Скоро начнется собрание на главной площади, нам пора выдвигаться. Сначала перед людьми выступлю я, затем ты, Люси, расскажешь свою историю…
Он покосился на драконов.
— Ну, а затем вы.
Макаров не выглядел особо воодушевленным, скорее обеспокоенным и усталым.
— Ох, не знаю, что из этого выйдет, — тихо обронил он, когда Люси проходила мимо него.
Он еще не знал о тонком слухе драконов, но Венди и Нацу, похоже, не обратили внимания на его реплику.
В уборной Люси привела себя в порядок. Умылась, расчесала светлые локоны, оправила платье, измявшееся за время сна. За время, проведенное среди драконов, у нее появилась привычка спать в одежде, стоило начать от нее избавляться.
Вернувшись на кухню, Люси застала Венди, допытывающейся у Макарова, что из себя представляют загадочные ревматизм и радикулит. Несмотря на свой недавний скептицизм, Макаров выглядел заинтересованным и пространно жаловался на ломоту в костях при плохой погоде. Нацу уже, похоже, забыл, что объелся и грыз найденное непонятно где гнилое яблоко.
— Брось эту гадость, не то пронесет, — одернула его Люси.
Очень неохотно Нацу положил яблоко на стол.
— Пора идти, — спохватился Макаров.
— Где Эрза? — спросила Люси, когда они вышли в коридор.
Макаров пожал плечами.
— Я ее с утра не видел. Возможно, ушла проведать Джерара и рассказать ему обо всем, что произошло.
На главной площади собралось, похоже, все взрослое население Магнолии. В глазах пестрело от разноцветных платьев женщин и рубах мужчин. Над толпой поднимался гул голосов, казалось, еще немного и звуки соберутся в большое облако, которое можно будет увидеть и потрогать. В шуме было трудно разобрать отдельные слова, но Люси догадывалась, что слух о драконах уже распространился по деревне, и люди строят догадки.
Когда в крайних рядах заметили Макарова и его спутников, по толпе будто пробежала невидимая волна — шум затих, превратившись в шорох, похожий на шелест листьев на ветру.
Люди расступились, освобождая проход к помосту, который служил деревне как для выступлений бродячих театральных труп, так и для публичных наказаний преступников.
Пока их маленькая компания шла через притихшую толпу, Люси все сильнее нервничала. Взгляды сельчан, казалось, оставляли на ее коже пылающие следы. На лицах людей не было дружелюбия или хотя бы сочувствия, только страх и беспокойство. А кое-где и ненависть. Люси не могла их винить, ведь она привела в их привычный, уютный мир опасность, не удивительно, что люди злятся.
Зато
