Не то чтобы я удивилась. Сложно сыграть хороший спектакль, не бодрствуя.
Я толкаю Алию вперед.
Кольцо. Нож. Кровь.
Она не двигается – и потому это делаю я: на цыпочках подхожу к столику. Там на подушке лежит корона короля, а другие блестящие предметы сверкают в лунном свете. Красное кольцо, ждет, когда владелец наденет его на палец утром. Я примеряю украшение.
Сделав это, поворачиваюсь к сестре. Она так и не двинулась. В ее руке нож. Однако Алия все еще стоит у изножья кровати. Ее взгляд прикован к его поднимающейся и опускающейся груди.
Луна уже ниже. Я понимаю, что рассвет подступает. Возможно, у нас четыре часа. Но, судя по состоянию Алии, она способна и всю ночь здесь простоять.
Она встречается со мной взглядом. Ее глаза – синее штормовое море в шелковистом свете.
Я не могу. Не буду. Это неправильно.
Все это проносится по лицу сестры, когда она бросает нож. Оружие звенит о голый мрамор. Тонкий, словно пергамент, кончик откалывается. Портится единственная вещь, которая могла бы спасти наше будущее.
Я бросаюсь за ножом. Хоть он и сломан, холодная магия оружия кажется нетронутой. Но шум – его достаточно, чтобы король пошевелился в постели. Я перевожу взгляд с его трепещущих век на сестру и осмеливаюсь прошептать:
– Так все должно быть.
Я здесь, чтобы спасти свою сестру. Вот что я должна сделать.
Я встаю за ней и обхватываю руки Алии, заставляя взять нож. Она борется, отталкивается – локти упираются мне в ребра. Используя всю свою силу, я подвожу нас обеих к краю кровати. Король немного поворачивается. Простыни падают, обнажая его грудь.
Сейчас или никогда.
Я поднимаю нож над нашими головами. И шепчу одно последнее напоминание ей на ухо:
– Ты должна это сделать.
И вонзаю оружие в его сердце. Руки Алии следуют за моими… а потом нет. Только мои руки сжимают рукоять ножа. Разрывая кожу, лезвие пронзает сердце парня.
Глаза молодого человека распахиваются. Внезапная боль выдергивает его из сна.
Наши взгляды встречаются – мой и Николаса… Крошечная частичка раскаяния отваливается от моей ярости, прежде чем его глаза закрываются в последний раз.
Тут Алия хватает меня за руку в попытке вырвать кинжал – словно содеянное можно отменить.
О Урда, если бы это представлялось возможным.
Его убила я, а не Алия.
Я толкаю Алию вперед, пытаясь заставить ее встать на мраморную плитку. Туда в любую секунду прольется его кровь. Но сестра открывает в себе еще один источник сопротивления и использует инерцию, чтобы потянуть нас обеих назад. Я отпускаю нож. Он теперь скорее в ее руке, чем в моей.
Мы обе падаем на мраморный пол. Она всем весом шумно приземляется на мое тело. Моя голова откидывается назад и ударяется о твердый, словно алмаз, пол. Перед глазами плывет. Горячая струйка моей собственной крови стекает по голове.
Сестра слезает с меня с ножом в руке – бо́льшая часть крови слетела с ножа на мрамор при падении Алии. Я пытаюсь найти слова, чтобы велеть ей вытереть лезвие о ноги – на тот случай, если Урда примет мою жертву вместо нее. Однако язык отказывается повиноваться разуму. Передо мной Алия мечется между попыткой помочь мне и желанием увидеть, возможно ли спасти Николаса.
А потом раздается громкий вопль.
Софи.
Она проснулась и кричит. Ее руки покрыты кровью мужа, которую девушка отчаянно вытирает о ночную сорочку. Я ожидаю, что Софи бросится к нам, считая и свою жизнь в опасности. Что новоиспеченная королева постарается забрать нож.
Вместо этого она спрыгивает с кровати, хватает книгу с ночного столика и бросается мимо Алии к порогу.
Алия преграждает ей путь, выставив нож. Сестра пытается помешать ей уйти, но Софи отталкивает Алию. Они обе оказываются возле балкона. Алия падает назад и ударяется запястьем о стул, покрытый лунным светом. Ее пальцы разжимаются. Нож отлетает в сторону.
Софи снова хватает книгу и пробегает мимо меня. Я не могу понять, стучит ли в голове из-за покидающей тело крови, ее шагов по мрамору или топота стражи.
Алия встает на ноги и бросается к краю балкона, заглядывая за его пределы. По сразу же опустившимся плечам сестры я понимаю: нож потерян под волнами. Даже если морская ведьма сможет его вернуть, наши судьбы решены.
Она поворачивается и смотрит на Николаса. Тот лежит лицом вверх в постели. Его кровь пропитывает простыни и меха.
Я с трудом поднимаюсь на ноги.
– Они идут. – Не в силах сказать, насколько громкий мой голос. Это мог бы оказаться и крик, и шепот. А может, звука вообще не было.
Алия хватает меня за руку. Не знаю, куда мы пойдем, но здесь оставаться нельзя.
Шаги приближаются. Сюда бежит несколько человек.
Алия выводит нас прочь из спальни в холл к книжному шкафу. Она тянет за тонкий том из пыльно-зеленой кожи. И тут весь книжный шкаф приходит в движение. По крайней мере, так мне кажется – перед глазами двоится, а фиолетовые звездочки затмевают зрение.
А потом мы заходим в темноту и бросаемся бежать.
14
Эви
Я наклоняюсь над котлом, вцепившись пальцами в его края так, что костяшки побелели. Перед глазами все мелькает.
Кольцо Ника на пальце Руны, но девушка ранена. По ее голове струится кровь.
Рядом с ней Алия бросается с ножом в руке на невесту юного короля. Та кричит изо всех сил своих нежных легких. Звука у картинки нет. Однако могу представить: весь замок и половина Хаунештада просыпаются из-за шума.
Внук Ника делает последние вздохи на простынях и мехах.
Почему-то я не могу оторвать от него глаз. Несмотря на годы, юноша напоминает мне возлюбленного, больше вопреки ожиданиям – темные волосы, худощавое тело, розовеющие кончики ушей.
Возможно, правильным заклинанием я могла бы это все исправить. Исцелить его, вернуть их и не расстраивать Урду. Возможно…
– Выходи, старый кальмар. Объяснись! – Громыхающий голос эхом отдается в моем логове. Он древний и женский. Никто бы не мог обвинить этот звук в слабости.
С сердцем, полным терзаний по поводу Алии, Руны и внука Ника, я стираю кружащуюся сцену в своем котле и быстро выпрямляюсь. Все нутро готово к надвигающемуся урагану.
Появляется женщина много старше меня. Гораздо старше и морского царя.
Королева-мать Рагнхильдр.
Она бойкая, с волосами до самого хвоста – такими белыми, что они светятся. Волосы прямые и очень легкие, отчего парят вокруг ее тела, подобно ореолу. Древняя русалка быстро направляется ко мне. Я не могу пошевелиться.
В движениях, лице и волосах королевы ярость. Она поднимает руку, готовая толкнуть мой котел на ближайшую ветку полипа – почти как Руна недавно.
Прежде чем она касается своим морщинистым пальцем моего котла, тот взрывается ярко-красным пламенем. Срабатывают ее древние рефлексы. Женщина отдергивает руку от обжигающего жара и – это
