Когда я не говорю «нет», парень глядит мне прямо в глаза. Выхода нет.
– Ты хочешь вернуться туда?
Точно не знаю, спрашивает ли он, потому что хочет еще большему у меня научиться или из-за сомнений, что удастся воплотить этот план без меня. Или даже потому, что он не смог скрыть покраснение щек, когда я коснулась его руки. Какой бы ни была причина, я говорю Уиллу правду.
– Неважно, чего хочу я, – отвечаю. – Я нарушила свое обещание магии. Она не проявит доброту.
– Исходя из того, что я видел, я точно знаю: ты на все способна.
Он произносит это с некоей искренностью. Я краснею и надеюсь, что парень этого не видит в свете луны. Я опускаю голову и смотрю на примятую траву.
– Ты разговаривал с Катрин.
На его лице появляется улыбка.
– Возможно, она рассказала мне историю Аннамэтти и ее четырех дней. И что ты надеешься найти вдохновение в тех старых магических книгах.
– Там мой дом. И после рассвета у меня останется день – или я застряну здесь навсегда. Нужно попробовать. – Он кивает. Шок от понимания бьет меня прямо между глаз. – Ты же можешь вернуться домой, не так ли? К своим курам в Аархусе?
Уилл хмурится.
– Боюсь, возвращение домой рискованно. Ведь скоро они поймут, что я не вернулся после убийства Николаса. И, учитывая наши планы в отношении подлодок, это будет невозможно.
– Что мы делаем или как мы это делаем… Это магия, да… Но магия в твоей крови. Кто-то в твоей семье должен быть ведьмой. Они поймут, разве нет?
Уилл переплетает свои пальцы с моими. Я замолкаю от удивления.
– Мы не комментируем наши способности, как и не обсуждаем потери из-за войны. Если я вернусь домой, а семья решит защищать меня, меня отправят новобранцем в армию Германии. – Он поднимает взгляд от наших переплетенных рук к моему лицу. – Если они сразу же назовут меня предателем, то меня вернут короне Хаунештада, даже не попрощавшись.
– Твоя семья так с тобой поступит?
Уголки его губ приподнимаются. В этом есть нечто грустное.
– Нет ничего опаснее ребенка, который считает, что все знает лучше своих родителей, и действует согласно этим инстинктам.
Он так серьезен, но я едва ли не начинаю смеяться. Уилл подытожил наши с Алией поступки. Вместо этого я смотрю ему прямо в глаза.
– Тебе лучше от этого не станет, но мне кажется, твои инстинкты верны. Какими бы бунтарскими они ни были.
Горе покидает его темные глаза. Эта слабая грустная улыбка становится чем-то настоящим. Мы стоим в паре дюймов друг от друга. Юноша все еще держит меня за руку. Хотя я не уверена, что испытываю что-то физическое, мы стали ближе.
Уилл убирает волосы мне за ухо. Его губы оказываются в миллиметре от моих. Я наклоняюсь. Но прежде чем успеваю коснуться его губ, мой слух что-то улавливает.
Пение.
Ветер разносит песню. Я знаю ее лучше многих других. Уилл тоже это слышит, когда я отстраняюсь.
– Что…
– Оставайся здесь, пожалуйста. Я вернусь. Просто останься.
Сердце подскакивает к горлу. Я бегу на звук. Ветер, прилетающий из пролива Эресунн, мешает моему продвижению. Он задерживает каждый шаг. Ноги скрипят, словно ржавая дверь, но я склоняю голову и бреду вперед. Ступни болят от напряжения и тяжести каждого шага.
Я добираюсь до верхушки низкого холма и вижу берег и песок, мерцающий в лунном свете. Волны тяжело накатывают на берег, возбужденные перед приходом шторма. Между барашками и волнами показались три головы. Их песню нельзя не услышать.
Мои сестры.
Я бегу к ним. Радость и шок сплетаются вместе и становятся бальзамом для моей усталости и боли в ногах. Они охлаждают кожу, которой касался Уилл. Я добираюсь до берега и продолжаю идти. Мои ноги не останавливаются, пока я не захожу так далеко в море, что только голова остается на поверхности. Я не умею плавать, но не могу устоять. Нужно оказаться как можно ближе.
Эйдис, Ола и Сигни приветствуют меня распростертыми объятиями. Я падаю в них.
Мои сестры, о мои сестры.
– Алия мертва. Мне так жаль. Я не справилась. Я пыталась и не справилась. Простите, – бормочу я в плечо Эйдис. Ноги чуть не подкашиваются, но сестры поддерживают меня. – Следовало рассказать вам о моих планах. Простите. Я знала, что Алия сама не справится. Нужно было постараться. Необходимо было.
– Мы знаем, Ру, мы знаем, – уверяет меня старшая сестра. – Ты всегда была такой упертой.
– И не умела принимать реальность, – говорит Сигни – как всегда, шутница.
– И считала, что все знаешь, – добавляет Ола.
Я печально смеюсь.
– И смотрите, куда меня это привело. – Я опускаю взгляд. Хоть мои ноги едва видно из-за прилива, значение этого очевидно. Все же я обнимаю их лишь крепче. – Я скучала по вам, девчонки. Эй, стойте, ваши волосы…
– Ведьма вернула их нам при условии, что мы доставим послание, – говорит Сигни.
– Что… чего она хочет?
– Она знает, что случилось с Алией. И что ты тоже потерпела неудачу в своей миссии.
Я киваю.
– Алия потеряла нож в схватке с невестой короля. А она вообще-то ведьма, представляете?
– Он все еще у невесты? – спрашивает полная надежды Ола.
Я качаю головой.
– Нет, он упал с балкона… – и тут я понимаю, где бы он очутился. – В море.
Глаза Эйдис загораются пониманием.
– Стой. Если нож в море, то мы его достанем. Или, может, она сможет достать его с помощью магии. В любом случае если он вернется к морской ведьме и мы принесем еще то кольцо – как думаешь, это удовлетворит магию? Ты сможешь вернуться?
– Не знаю… Все пошло не так. Король Ольденбург мертв. Но убила его я, а не Алия.
– Это все равно жертва, – говорит Эйдис. – Возможно, Урда согласится на этом.
Давать надежду – это так похоже на мою старшую сестру.
– Ну, у меня есть кольцо. Если нож вернется к морской ведьме, не будет хватать только заклинания крови Ольденбургов на моих ногах.
– Полагаю, этого мы никак не достанем, – вздыхает Ола.
Стойте. Мои мысли возвращаются к тем первым минутам в доме Катрин, когда Софи вышла из теней в ночной рубашке.
– Вообще-то я могу немного достать.
– Крови Ольденбургов? – переспрашивает Сигни, вскинув бровь.
– Да!
– Это может сработать! – говорит Эйдис.
Мне хочется согласиться с ней. Но ведь все не может оказаться так просто. И не будет.
– Быстрее, принеси нам кольцо. Ведьма попросила нас добыть его, – пищит Ола, отпуская мою руку и чуть ли не толкая меня в направлении берега.
– Стой! – резко произносит Эйдис, притягивая меня обратно. – У ведьмы было еще послание.
– Ой, да, – говорит Ола и пожимает плечами. Сигни в ужасе и хмурится, завидев такую равнодушную реакцию. Это значит, что тут нечто важное.
Я смотрю на Эйдис и ее серьезное выражение лица. Сестра боится рассказывать, что бы это ни было.
– После твоего ухода твой сад… умирает. Без твоей магии рикифьор,
