Одо поднял руку, и вопли стихли.
– Я, ваше величество, – гнусаво ответил паренек. Он еще и пришепетывал – видимо, я оказалась права насчет зубов.
– А почему? Ну скажи, я хочу услышать, почему вдруг ты решил, что я – не настоящая? Может, ты великий маг и распознал, что вместо королевы в карете едет соломенная кукла? – припомнила я сказки. – Вот я перед тобой – взгляни еще раз и скажи, настоящая я или нет? Да не бойся, тебя не будут бить!
– Да, только закроют до выяснения обстоятельств, – едва слышно проговорил Одо. – Возможно, навсегда.
– Откуда мне знать? – Паренек шмыгнул носом. – Настоящая или нет, нешто я отличу? Будто я с вашим величеством когда-нито вечерял и разговоры разговаривал…
– Но кричал-то зачем? Пошутить решил? Или тебя кто-нибудь подучил?
– Не знаю. Оно само крикнулось.
– Так-таки и само?
– Само, – упрямо ответил он. – Я вообще хотел крикнуть «Многие лета!», а сорвалось это вот. Как за язык кто дернул.
– За шею бы тебя дернуть, веревкой покрепче! – раздалось из толпы.
– Данкир? – Я повернулась к магу.
– Не уверен, но, похоже, его в самом деле потянули за язык, ваше величество, – ответил он.
– Провокаторов нам только и не хватало… – пробормотал Одо, с отвращением глядя на избитого юнца. – Особенно того, о ком мы говорили недавно.
– Едем дальше, – приказала я. – Нельзя заставлять Богиню ждать.
– А этого куда, ваш-велич?.. – спросил гвардеец, встряхивая мальчишку за шкирку, как собака пойманную крысу. – Прикажете доставить в следственное управление?
– Это всегда успеется. Пускай идет за кортежем. И проследите, чтобы его не закидали чем-нибудь похуже тухлых яиц. Хотя откуда они возьмутся…
– За что ж грязноротому такая честь, ваш-величество?! – выкрикнула молодая, чересчур ярко одетая женщина из первых рядов. – Я, может, тоже хочу пойти за вашей каретой! Хотите – ножку поцелую? Мне-то рот не для хулы дан!
– Иди, – разрешила я, и она осеклась, почуяв какой-то подвох. Потом, наверно, представила, каково это – идти очень и очень долго под любопытными взглядами сотен людей, и отступила обратно в толпу. – Едем, время не ждет.
– Вы чрезмерно добры, – обронил Одо, когда карета тронулась.
– Вовсе нет. Если он не солгал, то наказывать его не за что. Если врет – что ж, он свое получит сполна.
– Та девица живо сообразила, какая награда досталась этому парню, – встрял Данкир. – Как бы он еще на полпути не запросился в тюрьму…
Глава 24
Перед тем, как войти в храм Богини, нужно избавиться от суетных мыслей, открыть сердце и разум Ей, великой… Двуединой, как я уже привыкла ее называть.
Только у меня не получается: я не могу перестать думать о Лугре. О том, что станет с ее жителями: ведь случившееся намного хуже, чем потеря работы теми же работниками затопленных шахт – у них оставалось немного денег, пожитки… И главное, жизнь! Пока она теплится, еще можно на что-то надеяться…
Я останавливаюсь перед каменным изваянием… И ничего не вижу. Это просто статуя, у которой даже не слишком хорошо проработано лицо – именно поэтому в его чертах можно узнать кого угодно.
«В прошлый раз я тоже не верила», – мелькает в голове.
И я иду вперед и обнимаю колени каменной женщины, невыносимо холодной и безразличной, совершенно не той, к которой я обращалась совсем недавно!
Она молчит, молчу и я, только яростные мысли кипят в голове.
«Тебе без разницы, что случилось в Лугре? – кажется, я выцарапываю это название ногтями на белом камне. – Что для тебя эти несчастные… Ты взмахнула рукой со сна – и их не стало! А что мне сказать людям? Что им сказать?..»
Она не отвечает. Наверно, сегодняшнее Ее напутствие предназначено настоящей Эве, не мне, и я не дождусь ни совета, ни слова ободрения, ничего. Что ж, значит, придется справляться самой. Я не одна, в конце концов!
– Ваше величество, – баронесса Эррен касается моего плеча. – Пора.
– Иду, – отзываюсь я.
И я готова уже подняться на ноги, когда понимаю вдруг, что мое запястье заперто в каменном кольце, холодном донельзя. И не Богиня обнимает меня – Безымянная крепко держит за руку и смотрит в упор: испытующе, с интересом.
– Я не сдамся, – шепотом произношу я и перехватываю ее руку. Мне не хватит сил растопить Ее холод своим теплом, но я спасу, кого сумею. Не отдам, как бы Она ни старалась!
А Она улыбается, наклоняется ко мне и целует в лоб, и я вдруг прихожу в себя.
Дамы выводят меня на лестницу. По-прежнему серо и пасмурно. Если Данкир не постарается, у нас ничего не выйдет.
Я иду вниз, шаг за шагом, опустив голову, а вокруг – тишина. Так не должно быть, и я останавливаюсь.
– В Лугре несчастье, – говорю я и знаю, что меня слышат все. – Плотину прорвало, сошел сель. Я не могу праздновать, когда у людей беда. Все увеселения отменяются. А вчерашний бал… я еще не знала. Доложили только утром. Простите меня…
Лестница кажется бесконечной. Слезы капают на подол, на гладкие, истертые ногами многих предшественниц ступени – одна, две, дюжина…
Это не слезы, понимаю я, это дождь. Холодный весенний дождь, который омывает мое лицо, а платье под ним делается… как первоцветы. Я спрашивала потом: графиня Эттари видела его лиловым, графиня Ларан – синим, а баронесса Эррен – розовым, а кто-то из свитских – вовсе зеленым, как молодая трава. Но об этом я узнала после…
Солнце все-таки проглянуло среди туч – Данкир, похоже, переоценил свои силы, и это все, на что его хватило. Но радуга тоже появилась – всего одна на этот раз, но очень яркая.
И тогда я остановилась и сказала так громко, как только могла:
– Нужны добровольцы – спасать Лугру! Туда уже отправлены войска и медики, но этого мало. Необходимы люди на простые и тяжелые работы: разгребать завалы, строить дома, кашеварить, стирать, смотреть за ранеными – врачей на всех не хватит…
– Где записываться, ваше величество? – гаркнул кто-то таким басом, что с фонаря с испуганным воплем сорвалась ворона. – Я каменотес бывший, руки еще дело помнят!
– Я прачкой пойду, – добавила крепкая старуха. – При госпитале в войну служила, все помню.
Выкрики раздавались один за другим, и я едва сумела вставить:
– Вам заплачено будет, обещаю… Вот! – Я сняла с руки драгоценный браслет – солнце ярко вспыхнуло на гранях самоцветов. – Мои дамы…
– Дамы поддержат, – сказала графиня Эттари. – Тем более вы правы, ваше величество, «королевский крап» уже не в моде. Пускай используют на благие цели.
Я ответила ей благодарной улыбкой и добавила:
– Тогда собирайтесь, кто желает.
– Я тоже желаю! – едва докричался тот паренек, что так и стоял позади моей кареты. – Я все умею: шить, стряпать, хоть выгребные ямы копать!
– А сказал –
