– Ты мог прийти, когда я высплюсь? – задал я мучивший меня вопрос, мстительно пнув его по лодыжке и удовлетворённо отметив, что с реакцией у него дела обстоят хуже, чем у меня.
– Лео, ты обнаглел. Почти полдень! Сколько можно?! – офонарел тот от такого наезда.
– Сколько нужно, столько и можно. Что там с переездом? Куда? Когда? Почему, уже не спрашиваю, – поинтересовался я, оглядываясь по сторонам и прикидывая, за сколько ходок можно перетащить свои вещи. Выходило, что управлюсь за одну.
– Ко мне. У меня просто офигеть сколько свободного места. Найдется, где постелить твой… коврик, – прошёлся он критикой по моей постели. – Но сначала мы подпишем соглашение. Соглашение о соблюдение той части правил общежития, где черным по белому запрещаются тренировки с бахиром в жилых помещениях!!!
– А оно мне надо?
Мой ленивый вопрос он воспринял как серьезную причину для моего отказа и тут же отреагировал:
– Я открою тебе страшную тайну о местонахождении сразу двух небольших спортзалов и экранированного зала для бахирных тренировок. Сейчас же открою, если согласишься!
– Я согласен! Где?! – вопросил я, весь превратившись в одно большое ухо, дабы не упустить ценную информацию.
– На первом этаже общежития!!! Там даже указатели висят на стенах, слепошарый! Или тебе узкие глаза не дают их рассмотреть?!
Орал со вкусом, вымещая на мне всю бурю кипевшего в нем праведного негодования. Мне оставалось лишь только покачать головой и попытаться осмыслить, почему всё происходит именно так. Как можно было не заметить то, в чем так отчаянно нуждался? Черт возьми, каждый день несколько раз бывал в вестибюле общежития: утренняя пробежка и обратно, занятия в школе, походы в столовую. И не увидел.
«Может, это болезнь какая-то?» – мысленно спросил я сам у себя и решил в ближайшее время сходить к врачу. Мало ли. А пока…
– Юху-у-у-у!!! Переезд! – крикнул я и ринулся скатывать циновку в рулон, прикидывая, к какой из сумок его принайтовить. А из-за спины донеслось странное бурчание о палате номер шесть, дядюшке Зигмунде и том, что необходимо срочно спрятаться от всех психов…
* * *В русском фольклоре существует одна народная мудрость: два переезда равняются одному пожару. О чем, собственно, Лёха мне и сообщил, стоило только этому действу начать воплощаться в жизнь. Все мои чаяния о неприменимости русских народных истин к коренному японцу разбились то ли о рифы моей «чукотской и юношеской» наивности, как обозвал это чувство Алексей, то ли о примерно два литра русской крови, текущей в моих жилах благодаря маме. Непонятно, но факт. В любом случае механика воздействия фольклора на мир так и осталась неизвестной величиной, попутно породив вопрос: как с этим бороться?!
Окончательное соглашение было закреплено в столовой, под драники с мясом и чашку горячего чая. Стоит заметить, до моего окончательного и бесповоротного согласия Лёха заметно нервничал, словно опасался срыва важной для него сделки.
Спустя всего десять минут после заключения пакта о ненападении состоялась первая стычка. Алексей наглухо забраковал моё движимое имущество – традиционную циновку-матрас, выступив в роли строгого таможенника на входе в комнату. Спорили мы с ним так громко и эмоционально, что на экспрессивные выкрики и обильную жестикуляцию выглянули соседи – с десяток любопытных голов вынырнули из дверных проемов, похлопали глазами, скрылись из вида и вынырнули вновь. И так по кругу, стоило только заострить на ком-то из них внимание. Не кадетское общежитие, а цирк шапито.
В итоге, сорвав голос и одержав уверенную победу, Лёха отжал у меня матрас и выкинул в окно своей комнаты. О, нет, уже нашей. Об этом стоит упомянуть отдельно.
Праведное возмущение и когнитивный диссонанс. Именно в таком порядке. Комната имела площадь раза в три больше моей и была квартирой. Приличной, неплохо обставленной трёхкомнатной квартирой, с отдельным санузлом, небольшой кухней и залом.
– Я в ней с первого курса живу. Первогодок тогда было слишком много, и меня закинули на третий этаж, к старшим курсам. А через два года старшие выпустились, батя подкинул деньжат, я дал коменданту на лапу, и комната осталась за мной. Так и живу. Отгрохал ремонт в прошлом году. Как-то так… – смущённо оправдался он, устроив мне экскурсию.
Посмотреть было на что – красиво, уютно, со вкусом. Напоминало обустройство опытного, предусмотревшего все мелочи жизни человека. Мягкая удобная мебель, регулируемое освещение, широкие окна с видом на парк, практичные немаркие тона, хорошая вентиляция. Но от всего пахло, нет, просто за версту шибало одиночеством. Не так уж и плохо – жить одному. Вот только когда тебе нет восемнадцати и ты не компьютерный задрот, одиночество бывает не таким уж и прекрасным. С такого ракурса инициатива старосты выглядела несколько иначе. Удивила только его решимость и то, насколько быстро всё происходило.
– Всё время жил один? – решил уточнить я, дабы прояснить ситуацию, но Лёха только махнул рукой.
– Кидай манатки и пойдем к машине. Нам надо в город, – сказал он, указывая рукой на угол между диваном и стеной. – Деньги-то у тебя есть?
– А много надо?
– Смотря какой у тебя бюджет на одежду. Помнится, кто-то стонал, что ему осточертела школьная форма.
В его словах был резон. Форма не просто осточертела, а стояла поперек горла. С деньгами, хвала «Хаттори-Групп», проблем не предвиделось. Банковская карта ждала своего часа среди вещей, и я сразу же полез за ней.
– Бюджет слишком громкое слово. В Японии на всё про всё ушло бы тысяч сто. Максимум. Хватит? – поинтересовался я, отыскав пластиковый прямоугольник Центрального имперского банка и мысленно поблагодарив предусмотрительную Аллу за все её труды.
– Сто тысяч йен. Должно хватить. Курс я помню только приблизительно. Один к десяти же?
– Рублей, Лёха. Рублей, – поправил его я, с удивлением отметив, как озадаченное выражение утверждает свои позиции на его лице. – Такого бюджета хватит?
– Аристократия. Куда нам, в лаптях да по паркету! – понимающе и насмешливо протянул он и вдруг задумался. – Звони Мэйли. Назначай свидание в ЦУМе, скажешь, что нужна её помощь в выборе одежды.
– Чего?! Ты с ума сошёл? – попытался воспротивиться я, испытывая смешанные чувства при воспоминаниях о юной китаянке.
Если учесть, насколько она мне понравилось и то, что она была дочерью босса китайской мафии, ситуация выходила интригующей. Привкус опасности, исходивший от образа девушки, манил и притягивал сильнее, чем что бы то ни было, и мне хотелось её увидеть вновь. Очень хотелось, что уж греха таить. При этом Мэйли соперничала в моём мозгу с Наташей. Образ статной русской красавицы против миниатюрной азиатской. Хвала богам, что не стоял вопрос выбора, иначе я рехнулся бы. Симпатии конфликтовали, природа подливала напалма гормонов в разгорающееся пламя
