Одноглазый ухмыльнулся, показав темные десны:
– Не получится… перехитрить меня… Капитан.
– Я уже не Капитан. Я в отставке. Всего лишь старик, который цепляется за свои бумаги как за повод задержаться среди живых. А командует сейчас Дрема.
– Хреновый… командир.
– Вот надеру сейчас твою тощую старую задницу… – Я смолк.
Глаз Одноглазого закрылся, и он демонстративно захрапел.
Снаружи опять раздались рев и визг – и рядом, и где-то вдалеке, ближе к Вратам. Закачались, зашуршали раковины улиток – и резко развернулись, хотя я не видел ни их обитателей, ни воздействия какой-либо внешней силы. И тут я услышал голос далекого горна.
Я встал и двинулся к двери, не поворачиваясь спиной к колдуну. Если не считать пьянства, у Одноглазого осталось единственное развлечение – сунуть зазевавшемуся трость под ноги.
В комнату ворвался запыхавшийся Тобо:
– Капитан… Костоправ. Господин. Я неправильно понял то, что он мне сказал.
– Что?
– Это не про него. Это про бабушку Готу.
3
Воронье Гнездо. Бескорыстный труд (любимое дело)
Кы Гота, бабушка Тобо, умерла счастливой. Настолько счастливой, насколько могла умереть бабушка Тролль, то есть будучи пьянее трех сов, утонувших в бочонке с вином. Перед кончиной она насладилась огромным количеством чрезвычайно крепкого продукта.
– Если это сойдет за утешение, то она, наверное, ничего и не почувствовала, – сказал я парню.
Хотя улики намекали, что она прекрасно все понимала.
Мои слова его не обманули.
– Она знала, что смерть близка. Здесь побывали грейлинги.
Услышав его голос, за перегонным кубом кто-то негромко защебетал. Как и баобасы, грейлинги были вестниками смерти. В Хсиене таких хватало. А некоторые из тех тварей, что недавно завывали в темноте, тоже ими станут.
Я произнес слова, которыми положено утешать молодых:
– Наверное, смерть стала для нее избавлением. Она постоянно мучилась, и я уже не мог облегчить ее боль.
Сколько я помнил старуху, собственное тело было для нее источником страданий. А пару лет назад ее жизнь и вовсе превратилась в ад.
Минуту-другую Тобо был похож на грустного мальчика, которому хочется уткнуться в мамину юбку и от души поплакать. Но вот он снова стал юношей, полностью владеющим собой.
– Как бы она ни жаловалась, но все же прожила долгую полноценную жизнь. И семья признательна за это Одноглазому.
Да, она жаловалась – часто и громко – кому угодно и на все подряд. Мне посчастливилось пропустить большую часть «эпохи Готы» – я оказался погребен заживо на пятнадцать лет. Вот какой я умник.
– Кстати, о семье. Ты должен найти Доя. И послать весточку матери. И как можно скорее сообщи нам о приготовлениях к похоронам.
Погребальные обряды нюень бао непостижимы. Иногда это племя своих покойников хоронит, иногда сжигает, а иногда заворачивает в саван и подвешивает к ветке. Правила тут крайне расплывчатые.
– Дой обо всем позаботится. Не сомневаюсь, что община потребует чего-нибудь традиционного. А в этом случае мне положено местечко где-то в стороне.
Община состоит из тех нюень бао, что прибились к Черному Отряду, но не вступили в него официально и еще не успели раствориться в таинственных просторах страны Неизвестных Теней.
– Несомненно. – Община гордится Тобо, но обычаи требуют, чтобы на него смотрели сверху вниз из-за смешанной крови и неуважения к традициям. – Остальным тоже нужно сообщить. Предстоит великая церемония. Твоя бабушка стала первой женщиной из нашего мира, скончавшейся здесь. Если не считать белой вороны.
В смерти Гота выглядела далеко не так внушительно, как при жизни.
Мысль Тобо пересеклась с моей.
– Будет и другая ворона, Капитан. Всегда будет другая ворона. Где Черный Отряд, там эти птицы как дома.
Поэтому Дети Смерти и назвали наш город Вороньим Гнездом. В нем всегда есть вороны, реальные или неизвестные.
– Привыкли к сытной кормежке.
Сейчас нас окружали Неизвестные Тени. Я легко мог видеть их и сам, хотя почти всегда нечетко и редко дольше, чем мгновение. Сильные эмоции выманивали Тени из раковин, куда Тобо приучил их прятаться.
Снаружи возобновился гвалт. Комочки мрака возбужденно зашебуршились, потом рассеялись, каким-то образом исчезнув так ловко, что даже не продемонстрировали своего облика.
– Наверное, по ту сторону Врат опять бродят духоходцы, – предположил Тобо.
Я так не считал. Кавардак нынче вечером совсем не такой, как в подобных случаях.
Из комнаты, где мы оставили Одноглазого, донесся красноречивый крик. Значит, старикан все-таки притворялся спящим.
– Схожу-ка узнаю, чего он хочет. А ты иди к Дою.
Ты не поверишь. – Теперь старик был возбужден. Он настолько рассердился, что не мог говорить четко, без сопения и пыхтения. Колдун поднял руку и черным скрюченным пальцем указал на нечто, видимое только Одноглазому. – Гибель приближается, Костоправ. Ждать уже недолго. Может, это случится даже сегодня.
Снаружи кто-то завыл, словно подкрепляя аргумент Одноглазого, но тот этого не услышал.
Рука упала, полежала несколько секунд, вновь взметнулась. Теперь палец указывал на резное черное копье, покоящееся на колышках над дверью.
– Оно готово. – Одноглазый мастерил это орудие смерти целое поколение.
Его магическая сила была настолько велика, что я ее ощущал даже издали, стоило лишь взглянуть. Обычно же я в этом отношении глух, нем и слеп. Зато женат на выдающемся консультанте по магии.
– Если встретишь… Гоблина… отдай ему… это копье.
– Просто взять и отдать?
– И еще… мою шляпу. – Одноглазый беззубо ухмыльнулся. Все время, пока я в Отряде, он носит самую большую, грязную и уродливую черную фетровую шляпу, какую только можно вообразить. – Но ты должен… сделать это… правильно.
Значит, у него и сейчас припасена грязная проделка. Пусть даже она предназначается покойнику, да и сам Одноглазый будет мертв задолго до того, как трюк сработает.
В дверь поскреблись. Кто-то вошел, не дожидаясь приглашения. Я поднял голову. Дой, старый мастер меча и священник общины нюень бао. Вот уже четверть века при Отряде, но так в него и не вступил. Даже через столько лет я не доверяю ему полностью. Впрочем, похоже, я остался последним сомневающимся.
– Мальчик сказал, что Гота…
– Она там, – показал я.
Дой понимающе кивнул. Я должен заниматься Одноглазым, потому что покойнице уже ничем не могу помочь. Боюсь, Одноглазому я помогу немногим больше.
– Где Тай Дэй? – спросил Дой.
– Полагаю, в Хань-Фи. С Мургеном и Сари.
– Я пошлю к ним кого-нибудь, – буркнул Дой.
– Пусть Тобо отправит своих любимчиков. – Так они не будут путаться у нас под ногами, а заодно это напомнит Шеренге Девяти, главному совету местных военачальников, что в распоряжении Каменных Солдат имеется необычный ресурс, которым те с удовольствием пользуются. Правда, если Девять вообще сумеют заметить этих тварей.
Дой приостановился у двери в заднюю комнату:
– Сегодня ночью с существами творится что-то неладное. Ведут себя как обезьяны, почуявшие леопарда.
Обезьян мы знаем хорошо. Горные обезьяны, оккупировавшие развалины в том месте, где в
