Вернувшийся Тобо сообщил:
– Кошка Сит только что обнаружила Душелов на северной опушке леса. Гоблина она держит на поводке. Ей удалось собрать отряд, и они теперь возводят земляное укрепление. – Пялясь на мою свояченицу, он отвлекался все больше и больше.
Ну разве это не интересный поворот событий?
– Дщерь Ночи изображает Протектора? – изумилась Дрема.
Тобо едва не попятился, сообразив, что вожделел женщину старше его на полтысячелетия.
Госпожа, всегда склонная действовать быстро и решительно, когда ей случалось командовать, заявила:
– Для нас теперь крайне важен темп. Надо атаковать немедленно. Кем бы она ни была, каждая секунда, потраченная ею на подготовку, обернется для нас новыми потерями и трудностями.
Дрема не спорила – против правды не попрешь. Она вышла из палатки, чтобы восстановить порядок и возобновить наступление. Мне не понравилось, что таглиосцы, уже дважды разбитые и не имеющие ни достаточной подготовки, ни мотивации, снова готовились к обороне. Но Тобо утверждал, что они занимаются именно этим, а он не склонен к фантазиям. По крайней мере, к фантазиям подобного рода.
Маловероятно, что таглиосская армия хорошо вооружена. Почти все ее солдаты побросали оружие еще при первом бегстве с поля боя.
Госпожа сжала мне руку:
– Ты еще веришь, что мы когда-нибудь увидим ее своими глазами?
– А ты уже подозреваешь, что она не ближе и не реальнее, чем Хатовар?
В палатку ворвался Плетеный Лебедь:
– Это правда? Мы снова поймали Душелов?
– Новости разлетаются быстро, – буркнул я. – Да, это она. Я уверен. Можешь присоединиться, когда я буду ее осматривать. Для верности.
Плетеный был к ней ближе, чем я – в ту пору, когда я был ее персональным лекарем. Ему проще найти физические доказательства того, что это хитроумный трюк Душелов. Конечно, если он хоть что-то помнит спустя пять лет.
Но я не верил, что это уловка. С младшей сестрицей моей благоверной случилось нечто весьма нехорошее. И я понял это еще до начала тщательного осмотра.
Лебедь тоже осмотрел женщину и хмыкнул. То, как Душелов с ним обращалась, не оставило приятных воспоминаний. Но и особой ненависти к ней он не испытывал.
– Хорошенько помни, что мерзавка с тобой сделала, Плетеный Лебедь, – посоветовала Дрема. – Я не желаю, чтобы это повторилось. И если у меня возникнет хоть малейшее подозрение, ты об этом сильно пожалеешь.
Лебедь хотел было вспылить, поклясться, что ведьма больше никогда не охмурит его. Но промолчал. Ведь он всего лишь комок плоти, а плоть не способна мыслить рационально рядом с женщиной, в чьих жилах течет кровь рода Сеньяк.
Воспоминания говорили сами за себя.
– Тогда почему бы нам просто не убить ее? – Сквозь его внешнее спокойствие пробивалась уязвленная гордость. – Прямо здесь и сейчас. Ведь это прекрасный шанс покончить с ней навсегда.
– Мы не можем ее убить, не зная, что с ней сделали Гоблин и Бубу! – рявкнул я, поскольку Госпоже отчего-то не захотелось разочаровывать парня, чья страсть когда-то была направлена на нее.
Не могло же у моей женушки в таком возрасте проснуться сочувствие? Или дело в родственных узах? Ведь Госпожа и ее сестра друг для друга единственные настоящие враги, все прочие давно ушли в мир иной.
– Душелов поможет нам не больше, чем это необходимо для нее, но все-таки поможет. А там видно будет.
Госпожа кивнула. Ее сестра безумна, но это безумие прагматичное.
Душелов все никак не приходила в себя.
Я бы ни за что не признался, что мой бодрый настрой сродни веселому посвисту проходящего через ночное кладбище человека. Подозрение, будто с Душелов происходит что-то очень плохое, крепло. Как бы она не умерла. Я видел те же симптомы, что и у ныне покойного Седвода. Но больше никто их не замечал.
Всех слишком воодушевила возможность вить из нее веревки.
71
Там же. Горькая правда
Некоторое время Госпожа и Лебедь увлеченно пытались привести Душелов в чувство, чтобы она осознала ситуацию и ужаснулась. Потом к ним присоединились Мурген, Тай Дэй, Сари и дядюшка Дой. Все они надеялись добиться от Душелов сотрудничества, но сперва желали досыта насытиться ее страданиями.
Но Душелов не пошла им навстречу. Она ни на что не реагировала – в точности как бедняга Седвод.
Где-то в отдалении то возникал, то замирал шум кратких стычек, так и не переходя в гвалт сражения. Наши парни рвались в бой не сильнее, чем их противники. Сложно их винить за нежелание лечь костьми, когда исход войны уже предрешен.
Подбежал Рекоход:
– Капитан передает свои наилучшие пожелания и спрашивает, не можете ли вы все срочно к ней прийти? Она в затруднительной ситуации. И просит вашего совета.
– Будь я проклят, – пробормотал я. – Стоило мне решить, что я перевидал уже все на свете…
– А что за ситуация? – поинтересовался Мурген.
Возня вокруг Душелов его не увлекла. И он понимал: когда слово «ситуация» произносится при подобных обстоятельствах, это означает, что его сына скоро попросят прыгнуть в огонь.
– Мы не можем добить то, что осталось от вражеской армии.
– А почему бы сейчас не оставить таглиосцев в покое? – сказал я. – Они и так бегут.
Рекоход проигнорировал мои слова.
– Ярдов за сто наши солдаты начинают терять интерес к атаке. Те немногие, кто сумел преодолеть страх и приблизиться ярдов на пятьдесят, утверждают, что в голову лезут мысли о том, какие они плохие, раз мешают ей, и что на самом деле они должны помогать ей выполнить ее священное предназначение. Кто такая она – не могут сказать точно, но полагают, что думали о Протекторе, потому что Протектор – это черт, которого они знают и с которым воюют.
Госпожа поманила меня к себе и прошептала:
– Я займусь сестрой, а ты бери ковер и бревна. Бомби таглиосских командиров с такой высоты, где чары не действуют.
– У нас почти закончились огненные шары.
– Так бросай камни. Или горящие сучья. Что угодно, лишь бы у Бубу появилось желание поскорее смыться. После каждого ее перемещения сколько-то ее солдат выйдут из-под защиты магии. И тогда они сразу поумнеют и пустятся наутек.
Эти уверенные предсказания намекали на то, что сей эффект Госпоже давным-давно известен.
– Первым делом пустим в ход стрелы, – распорядился я. – Если бить почти отвесно, она не сможет их отразить. Падая с пятисотфутовой высоты, они убивают не хуже, чем выпущенные в упор. – Мой желудок сжался – ведь я приказывал обстреливать собственную дочь.
Но все же я почему-то был уверен, что девушка не даст себя ранить. И еще я понимал, что конфликт зародился не сейчас, а в тот далекий день, когда Нарайян Сингх выхватил нашу малышку из рук Госпожи.
Предложенный мною трюк сработал. Девушка, облаченная в наряд своей тетки, носилась по лесу, таская за собой Гоблина. Мы потратили последние огненные шары и зажигательные бомбы. Неизменные промахи бомбометателей меня не удивили, я
