Этому настроению немало способствовал тот факт, что вклад Суврина в победу оказался не меньшим. Один лишь Суврин постоянно помнил о третьей таглиосской дивизии. И когда враг появился, этот парень сумел выставить против него свою бригаду. Если бы не хладнокровие Суврина, главнокомандующий теперь праздновал бы победу. Хотя число мертвых и умирающих с обеих сторон наверняка оказалось бы почти равным.
Суврин сел рядом с Дремой. Оба долго молчали. Впервые за всю жизнь ей захотелось кого-нибудь обнять и чтобы ее тоже кто-нибудь обнял. Но она подавила это желание.
– Плетеный Лебедь мертв, – сказал наконец Суврин. – Я видел его труп.
Дрема хмыкнула.
– У меня такое предчувствие, что придется оплакивать много старых друзей. Я видела, как погибли Икбал и Рекоход.
– Нет! Только не Икбал! Кто теперь позаботится о Сурувайе?
– Отряд, Суврин. Разве что она сама захочет нас покинуть.
И Ранмаст, если он уцелел. По законам шадаритской религии он обязан заботиться о жене погибшего брата.
– Она одна из нас, а мы своих не бросаем. У нас остались люди, у которых хватит сил нести караул?
Суврин что-то вопросительно буркнул.
– Ведь там главнокомандующий, железный Могаба. И если он не свалился с тяжелыми ранами и сумел собрать сколько-нибудь солдат для ночной атаки, то обязательно вернется. Даже если придется все делать самому.
Суврин несколько раз глубоко и задумчиво вздохнул.
– У нас немало новобранцев, которые почти не дрались, а лишь прятались на кладбище. Я уже наказал нескольких за то, что грабили мертвецов.
– Даже если они побегут – не важно. Лишь бы бежали в нашу сторону.
– Угу.
– Лебедь… Он так и не нашел свою мечту.
– Мне он всегда казался обывателем. Плыл по течению. Порой загорался, но никогда по-настоящему не стремился возвыситься и взять судьбу в свои руки. Возможно, он был еще и безнадежным романтиком. В Анналах говорится, что Лебедь когда-то был влюблен в Госпожу. А потом в Протектора. Тут ему повезло намного больше, но он успел пожалеть о таком везении. Думаю, когда-то он вздыхал и по тебе.
– Мы были друзьями. Просто хорошими друзьями.
Суврин не стал спорить. Но голос Дремы дрогнул, и этого оказалось достаточно, чтобы собеседник задумался: не было ли когда-нибудь, пусть всего раз или два, чего-то такого, что дало повод для пересудов о Лебеде и Дреме?
А хоть бы и было. Не его это дело.
– Мне не следовало ввязываться в драку до возвращения Тобо и остальных.
– Могаба все равно не дал бы тебе передышки, – возразил Суврин. – Так что не казни себя. Он бы воспользовался их отсутствием и стал тебя упорно преследовать.
Дрема знала, что это так, но от правды ей не полегчало. Погибло много людей, в том числе ее давних товарищей. А ее задачей было уберечь их.
И полный масштаб трагедии ей еще предстоит узнать.
95
Безымянная крепость. Подземелье
Выглядит такой умиротворенной, – нараспев проговорила Госпожа.
Мы стояли возле ее сестры в Пещере Древних. Душелов теперь лежала на том самом месте, где покоилась Госпожа в годы Пленения.
Я не сразу понял, что Госпожа произнесла эти слова с сарказмом, – такую чепуху обычно говорят на похоронах. Она не сомневалась, что Душелов частично осознает происходящее, но более близко общаться с сестрой не могла.
– Мы сделали то, ради чего прилетели. Теперь нужно подумать о возвращении в Отряд, – сказал я, хотя еще не одолел соблазна слетать к Вратам Хатовара, пока они не закрылись окончательно.
И еще я намеревался взглянуть на чудовище, которое играло нашими жизнями и судьбами задолго до того, как мы услышали любое из его имен.
– Да, – согласилась Госпожа. – Мы не знаем, каких гадостей успели натворить Бубу, Кадидас и Могаба, пока за ними не присматривали Тобо и Ревун.
– Если Могаба поймет, что Дрема осталась без чародеев, то навалится на нее, как змея на дерьмо.
– Образ яркий, но бессмысленный.
Я отметил, что Госпожа не упомянула своего имени вместе с именами Тобо и Ревуна. И тем не менее я сильно подозревал, что теперь она способна выкачивать магическую силу Кины не хуже царицы вампиров. Иногда я гадаю, чем это обернется, когда настанет час расплачиваться с Шиветьей. Она очень не хотела превращаться в нечто старое, морщинистое и седое, слишком похожее на ее мать, которую она едва знала.
– Просто вспомнил одного нашего сержанта. Это было еще до тебя. Его звали Эльмо. Он любил выдавать необычные фразы.
– А ты стареешь.
– Я всю жизнь провел в прошлом, дорогая. Нам пора седлать коней.
В пещеру мы спустились верхом на летающем бревне Ворошков. Какая великолепная замена длиннющей лестнице, когда тебе уже не двадцать лет!
Госпожа протянула руку, чтобы похлопать сестру по плечу. Обычный безобидный жест.
– Стой! – рявкнул я так громко, что где-то в глубине пещеры посыпались с потолка ледяные сосульки.
– Ох… Я не подумала.
Вдоль стен пещеры тянулись шеренги покрытых ледяной коркой старцев. Никто не знал, что это за люди, кроме, возможно, Баладиты. Почти все они были еще живы. Подобно Душелов, они бежали от какой-то неласковой к ним силы. У некоторых из них – как и у многих моих братьев по отряду, бывших Плененных, – состояние было очень тяжелым. И чтобы убить их, хватило бы любого пустяка. Например, дружеского прикосновения.
Госпожа направилась к выходу, а я напоследок обвел взглядом население Пещеры Древних. Как всегда, казалось, будто все открытые глаза смотрят на меня. Я посмотрел в невидящие очи Душелов и, сам не знаю почему, подмигнул. Мы с ней старые заговорщики, давно знаем друг друга. С этой женщиной я познакомился даже раньше, чем с ее сестрой, – в давние, полные ужасов времена.
Может, это была игра света, а может, подшутило надо мной воображение, но мне показалось, что Душелов подмигнула в ответ.
Когда мы вернулись наверх, остальные уже начали собираться в обратный путь. Ревун громко похвалялся перед всеми желающими послушать своей новообретенной способностью молчать. Но я, старый циник, знаю истинную стоимость благодарности. Эта валюта обесценивается с каждым часом.
Оба старых Ворошка тоже готовились к путешествию. И это означало, что они поддались уговорам Тобо, пока мы с Госпожой находились в подземелье. А еще это означало, что им легче расстаться с колдовскими бревнами и одеждой, чем вернуться в родной мир.
Получается, из тех мест пришли невеселые новости.
– Ты понимаешь, что это означает? – спросил я Тобо.
– Что? – Парень расслабился, флиртуя с Шукрат. Судя по глуповато-счастливым лицам, эта парочка вскоре начнет уединяться в темных углах.
