Роуз, в то время сама еще ребенок, пыталась представить, как Джудит стучится в одну дверь за другой в поисках своего голоса и всякий раз огорченно констатирует: «Нет, это не мой. И этот тоже. Опять мимо». Воспоминание опечалило Роуз, и она пообещала себе держаться с Джейн как можно дружелюбнее.
В чем в чем, а в обуви Джейн определенно имела отличный вкус. Как только Роуз вернется – когда бы это ни произошло, – сразу же сделает набросок этих туфель.
– На голове – ни волоса, зато на ногах – мех и перья, – объявила Джейн.
– Мне пора, – сказала Роуз.
– Кыш! Кыш отсюда! – замахала руками юродивая.
Роуз шмыгнула вниз по лестнице. В ушах все еще стояли мамины слова о гениальности и фотографической памяти Джудит. Как жаль, что у нее нет медальона! Можно было бы показать Джейн портрет мужчины в пышном воротнике… Эта мысль полностью завладела Роуз. Люди смотрят на шутов с пренебрежением. Зачем нужны шуты? Чтобы веселить публику. Они носят дурацкие наряды, как юродивая Джейн. Кроме того, придворным шутам мужского пола полагается колпак с бубенчиками и обтягивающие трико уродливых расцветок, не говоря уж о коротких пышных «юбочках». Кто станет воспринимать всерьез человека в трико и балетной пачке или лысую женщину в перьях, каркающую по-вороньи? С другой стороны, не исключено, что внешняя придурковатость – это лишь маска, под которой скрывается их истинное лицо. Шуты часто изъясняются загадками и сыплют стишками. Вполне вероятно, что им известно больше, чем можно предположить. Не стоит ли и к Джейн присмотреться повнимательнее?
В эту минуту Роуз неожиданно посетила весьма неприятная мысль: а что, если ее отец – тоже придворный «дурак», шут, отплясывающий в крапчатом костюме? Папа в штанах-юбочке! У Роуз от шока чуть сердце не остановилось. Сделав глубокий вдох, девочка двинулась дальше. Нет, нет, мужчина в гофрированном воротнике не может быть шутом.
Эндрю она нашла в конюшне.
– Здравствуй, Роуз, – сказал юноша, подойдя к ней. – У тебя все в порядке? Что-то ты раскраснелась.
– Я только что налетела на ту лысую женщину.
– А, юродивая Джейн! Она безобидна. Ходят слухи, король собирается отдать ее принцессе Марии.
Плохо, подумала Роуз. Джейн могла бы помочь ей в ее приключении. Девочка сочла, что «приключение» – самое подходящее слово для поисков отца. «Миссия» звучало как-то слишком воинственно.
– Но если король отдаст Джейн принцессе Марии, то какой подарок сделает Елизавете? Разве он не относится к обеим дочерям одинаково?
– Наверное, Елизавете достанется Беттина.
– Кто такая Беттина?
– Карлица.
– Что? Почему все так любят потешаться над карликами? Не понимаю.
– Ну, они делают всякие штуки и вообще веселые.
– Они прежде всего люди. Люди маленького роста. По-моему, просто чудовищно, что в них видят предмет для насмешек и передают друг другу, как игрушки. Это не только ужасно, но и оскорбительно!
Эндрю устремил на девочку долгий серьезный взгляд.
– Честно говоря, Роуз, я раньше как-то об этом не задумывался. Где ты набралась этих идей?
– Лучше тебе не знать, – устало вздохнула она. – В общем, поскольку Елизавета еще в Хэтфилде, я хотела попросить тебя передать кое-что для Фрэнни. – Роуз вытащила из кармана письмо и баночку «Чистой кожи», завернутую в платок. – Сможешь, Эндрю? Буду очень признательна.
– Для тебя, Роуз, что угодно. Какое чудесное у тебя имя! – произнес паренек, мечтательно глядя на Роуз.
Ох, неужели он сейчас начнет декламировать любимую мамину цитату из «Ромео и Джульетты»? «Что значит имя? Роза пахнет розой, / Хоть розой назови ее, хоть нет».[23] Стоп, это невозможно! На дворе 1544-й год. Шекспир, кажется, еще даже не родился, и пьеса пока не написана. По возвращении Роуз обязательно все проверит в интернете. Она уже привыкла перемещаться туда-сюда, преодолевать разрыв во времени, но можно ли вернуться домой по желанию? Что ж, пока Роуз не хочет обратно. Еще рано, да и Эндрю довольно симпатичный…
– Спасибо большое, Эндрю. Это так… так мило с твоей стороны.
– Правда? – Лицо юноши как будто засветилось изнутри.
– Правда. Ладно, я должна идти. – Роуз зашагала прочь, но вскоре остановилась и круто развернулась. Эндрю стоял на месте с ошеломленным видом. – Эй, Эндрю, а в какой стороне парк?
– Иди прямо, мимо склада с провиантом и розария. Парк – сразу за лабиринтом, по правую руку. Увидишь большую зеленую лужайку, не ошибешься.
– Спасибо, Эндрю, спасибо!
Удаляясь, Роуз спиной ощущала взгляд парня.
Глава 18
Почему ты спишь?
На дальнем конце лужайки высилась густая зеленая масса деревьев. Где-то здесь должен быть дуб с дуплом, подумала Роуз. В рощу вела узкая тропинка. Подул легкий ветерок, зашевеливший ветви, сквозь которые падали лучи солнца. Пятна света и тени плясали на земле. Вокруг царили тишина и покой. Девочка расслабилась.
Работа во дворце – не сахар, а с приездом двух принцесс хлопот еще прибавится. Конечно, Роуз приходилось не так тяжко, как поденным работницам, которые целыми днями не разгибаясь мыли и скребли каменные полы, но тем не менее. Миссис Добкинс постоянно было что-то нужно от нее и Сары, да и труд у горничных тоже не самый легкий. Попробуй-ка поворочай матрасы на этих высоких кроватях! А стоило миссис Добкинс узнать, что Роуз ловко управляется с иголкой и ниткой, как она сразу стала поручать девочке починку одежды, в основном, белья – платья же отсылались одной из дюжины дворцовых швей.
Роуз только сейчас поняла, до чего устала, и решила немного передохнуть, присев у мшистого пня. «Всего на минутку», – сказала она себе, широко зевнув, и моментально провалилась в сон.
Роуз шла вперед, окруженная тенями и шепотом. Пахло чем-то знакомым – линолеумом. Линолеум? Только не здесь, подумала она, не в Гринвиче. Да, это запах линолеума и макарон с сыром.
Шепот сделался громче. Из мрака выступили три фигуры. В густом тумане они были едва различимы, но потом в темноте что-то блеснуло: неново-синяя прядь. Роуз находилась в школьной столовой. Она различила противный запах куриных «пальчиков», наваленных на тарелки вместе с картофельным пюре, порции которого по форме напоминали шарики мороженого. В хлебные лепешки была завернута начинка: сыр и копченая колбаса.
«Буэ-э! – скривилась Роуз во сне. – Зачем набивать питы этой гадостью?»
«А, мисс модница, – произнесла одна из фигур. – Лепешки, значит, набиты гадостью, а чем, интересно, набита твоя голова?»
«У нас есть планы на тебя и таких, как ты». – Из тьмы прорезалось лицо. Кончик узкого носа задергался, рот растянулся в злобной ухмылке, обнажив мелкие острые зубы. Крысиные.
«Они пришли за мной», – догадалась Роуз и вдруг поняла, что не может пошевелиться, не может даже закричать. Ум работал ясно и четко, но что с того, если парализованное тело отказывалось слушаться? Зубы незнакомок постепенно становились все крупнее и острее. Все три фигуры
