«Быстрее! Нужно бежать быстрее!».
Увернувшись от руки покойника, Констанция споткнулась, но продолжила бег. Она знала, что не сможет противостоять каждому Предку в склепах. Нужно выбираться отсюда.
«Нужно выжить! Нужно жить дальше!».
Скудный свет сочился через открытые люки. Солнце исчезло. Наступили сумерки. Предки толпились вокруг лестницы, как на похоронной процессии. Сомнение закралось в ее душу.
«Смогу ли я это сделать?»
Но Констанция была исполнена непреклонной решимостью.
«Выбора нет».
Заметив небольшое пространство, она бросилась между телами, задыхаясь от дурно пахнущего праха, ударившего прямо в лицо. Взмахом трости Констанция направила последние силы в стоящего на пути Предка. Тот упал, и она тотчас устремилась вверх по ступенькам. Констанция уже почти добралась до конца, как вдруг осознала, что Предки ее опередили. Тела недовольно обернулись, как будто перед ними стоял неуправляемый ребенок, мешающий священному похоронному ритуалу.
С угрюмым видом она взмахнула тростью и отбросила труп, после чего сделала шаг наверх. Но Предки окружили ее и начали наступать.
– Отойдите от меня! – закричала она.
Констанция создала заклинание. Она – некромант. Предки обязаны подчиняться.
– Я приказываю вам остановиться!
Но они не подчинялись. Констанция воззвала к последним силам, когда костлявые пальцы обхватили ее руки – холодный металл и теплую плоть. Она снова закричала, и трость вспыхнула ярким фиолетовым светом.
На мгновение руки исчезли.
Констанция упала на лестницу, и ее металлическая рука со звоном ударилась о камень. Она пыталась ползти, но сил не осталось. Тела заслонили свет. От нее ничего не осталось… Ничего, кроме ударов сердца, молящих: «Живи, живи, живи!»
29
Распуская нити облака
Лина склонилась над телом Эмриса, прислонившись лбом к его лбу. Она плакала. Зал освещался мерцанием умирающего факела и брошенной на землю масляной лампой Уинтона. Уинтона, который лежал ничком рядом с Эмрисом. Рыдая, Лина села рядом и пощупала запястье брата Констанции. К ее удивлению, несмотря на стекающую по лицу кровь, в теплой руке все еще бился пульс.
Но какое это имеет значение? Мертвецы приближались, отбрасывая длинные тени. Даже если Уинтон еще жив, гибели ему все равно не миновать.
– Пожалуйста… Прошу тебя, Эмрис, вернись, – снова и снова шептала Лина, вслепую хватаясь за магию в сердце, пытаясь понять, что делать.
Но несмотря на танцующие между руками яркие электрические искры, ничего не происходило.
Что-то коснулось ее волос: Предок оказался совсем рядом. Едкий запах смерти окутал ее, и паника не заставила себя ждать.
– Хватит! – закричала она. – Хватит! Хватит! Хватит!
И… странным образом… они остановились. Предки окружили ее, как ожидающие представления зрители. Тот, что стоял рядом, нагнулся, пристально глядя на Лину своими пустыми глазницами. Закрыв глаза, Лина внезапно почувствовала, что Предки привязаны к ней, привязаны к заклинанию. Она ощутила, как сотня тысяч нитей двигала их, словно марионеток. Ее глаза открылись. Бабочка взволнованно порхала вокруг головы, как будто она все поняла и согласилась.
– Отойдите от меня, – приказала Лина, закрыв глаза и отправив свою мысль мертвецам через нити заклинания.
И тогда Предки отошли на несколько шагов назад.
Та, кто распускает нити облака, плетет из них бурю.
Нити, прядение, ткачество… За все годы в роли Хранительницы, разрезая и вновь сшивая тела Предков, она немного научилась этому искусству. Положив руку на тело Эмриса, Лина попыталась найти жилы его жизни… И они… нашлись. В отличие от серых, пыльных, слабых нитей Предков сияющая серебром нить Охотника оказалась крепкой и уходила прямо в потолок… Лина потянула за нее, пытаясь продеть в иглу из собственных сил, но удержать ее никак не получалось. Это оказалось настолько сложным, как, например, пришивать веки в варежках.
Взгляд ее упал на маску, которую Констанция оставила на полу. И вдруг ее осенило. Очевидно, эта вещь чем-то ей помогала. Вероятно, она поможет и Лине. Она встала и осторожно прошла мимо Предков, чтобы поднять маску с пола. Как только Лина надела ее на лицо, комната резко изменилась. Она увидела магию. Перед ней появились слабо мерцающие нити паутины, соединяющие Предков с грозовым заклинанием в сердце, и остатки заклинания Констанции, которые привязали Лину к постаменту. Они сияли слабым фиолетовым светом. Призрак магии Эмриса тоже оставался здесь: серые пятна, похожие на лунный свет, рассеялись по полу в том месте, где она вырвала облако из его рук.
Лина всхлипнула при виде Эмриса, потому что теперь в его теле магии не было. Эмрис мертв.
«Сосредоточься».
Сев на колени возле Охотника, Лина принялась вплетать нить его жизни обратно в тело. Пальцы ее искрились, пока она держала руки над грудью, вшивая жилу все глубже и глубже…
Эмрис пришел в сознание с громким вздохом, почти с криком, и открыл глаза.
– Констанция? – На его лице появилась гримаса ужаса.
Лина сняла маску, и выражение его лица сразу изменилось. В глазах вспыхнули любовь и сожаление.
– Что ты сделала? – прошептал он.
И тогда, чтобы закрыть ему рот, Лина поцеловала его в губы. Она не хотела слушать, что он собирался сказать.
Эпилог
Неделю спустяЛина стояла на вершине Восточной башни, глядя на зимний горизонт. В свете умирающего солнца восходящая луна приобрела жуткий розово-красный цвет. В самой глубине неба, словно крошечные свечи, ожили звезды. Лина закрыла глаза. Открыла снова. Нет, новый мир никуда не исчез. Собачьего воя больше не было. Не было больше судьи. Раскаты грома слышались только в собственном сердце, а облако появлялось лишь от дыхания на морозном воздухе.
Эмрис стоял рядом. Его охотничий плащ развевался на ледяном ветру.
– Смотри, – сказал он. – Должно быть, это последние. По крайней мере, на сегодня.
Лина перевела взгляд на двор далеко внизу, куда указывал Эмрис. Хранители шли через ворота замка, неся на плечах громоздкую ношу. Они возвращались домой с дневной работы у городских стен. Лина заметила несколько снятых капюшонов и глядящих на закат робких лиц. Однако большинство Хранителей до сих пор скрывались под капюшонами. Лина старалась сдержать нетерпение. Герцог Уинтон снял многие ограничения, но Хранителям потребуется время, чтобы измениться самим.
Одно воспоминание возвращалось к ней снова и снова – воспоминание, подобное веселой песенке, которую никак не выбросить из головы. Лина и сейчас об этом думала: о том моменте, когда она, Эмрис и Уинтон вышли из склепа на яркий лунный свет и увидели спокойных изумленных людей и новый, залитый серебром мир. Лина вновь вспомнила то чувство, но вскоре моргнула и вернулась в настоящее.
Один за другим Хранители опускали ношу на землю, пока другие открывали люки под замком. В тканых свертках лежали скелеты людей, кого казнили по тиранскому приказу судьи. Наконец-то они обрели дом в священных склепах. Вечер был настолько тихим, что Лина слышала грохот костей, опускаемых на каменную землю. Где-то
